Она выпила все, что было в доме.
Когда она наконец вынырнула из небытия, оказалось, что прошло два дня, а денег заметно поубавилось. Борясь с тошнотой и плавая в поту, она принялась рассылать резюме всем, кого могла вспомнить, делая перерыв только на рвоту.
Глава пятьдесят первая
Джейкоб
13 октября 2010
Он не стал ничего говорить и не взял руку Эми в свои. Откинулся на спинку стула, вытянув больную ногу под кровать. С силой потер глаза, нажимая костяшками так, что заболели глазницы.
Он позволил матери подвезти себя. Она думала, что ему нужно на осмотр по поводу ноги, и прилипла как банный лист, пытаясь проводить его внутрь. За время самостоятельной жизни воспоминания немного притупились, но сейчас он вспомнил все очень отчетливо. Мать сопровождала его везде, даже навязывалась быть «трезвым водителем», и это продолжалось до тех пор, пока он не ушел. Она, конечно, действовала из лучших побуждений, пытаясь его защитить, но иногда у Джейкоба было ощущение, что его просто душат.
С Томом мать вела себя так же. Наверно, и с Саймоном тоже, когда он был помладше. Хотя Саймон больше бывал с отцом. Они вечно уезжали на машине то на корт, то еще куда-нибудь.
Чтобы услышать едва различимое дыхание Эми, требовалось полностью сосредоточиться. Как если бы пришлось искать тонкую ниточку в ворсистом ковре.
Он попытался отогнать звучащий в голове монолог и взглянул на Эми. Ее кожа стала почти прозрачной. Голова покоилась на подушке, которая казалась пластмассовой. Она ничего не чувствовала и ничего не замечала, погрузившись в глубокий, как бездна, сон, о котором Джейкоб мог только мечтать.
Он столько лет барахтался на одном месте; почему в последние недели события разворачивались с головокружительной быстротой? Наверно, все к этому шло. Ведь на самом деле он никогда по-настоящему не отдавал себя семейной жизни.
Он гордился тем, что он хороший. Приличный, скромный, надежный. Делает все как положено и на первое место ставит интересы тех, кого положено. Любой ценой. Он годами говорил себе эти слова. А что думала Фиона? Назвала бы она его хорошим? А его ребенок – согласился бы он с тем, что приоритеты в списке расставлены правильно?
Чем больше должна была значить для него Фиона, тем дальше по списку она почему-то откатывалась, хотя все время была рядом. Ходила, разговаривала, просто жила. Носила его ребенка. И обращалась с ним как с мужчиной, которым он стал, а не мальчиком, которым был.
Эми лежала с открытыми глазами. Ее волосы недавно расчесали. Молочно-белая кожа была гладкая, как у ребенка; на лице не отпечатался груз прожитых лет. Она походила на куклу. На открытку. А у Фионы красота была совсем другая.