Утром, после неуклюжего топтания в душе, он взглянул в зеркало, и из облака пара возник какой-то нелепый старик. Обрюзгшая, поседевшая, погрустневшая карикатура на Джейкоба. С Эми он по-прежнему чувствовал себя пятнадцатилетним, но если бы она вдруг открыла глаза, то не узнала бы его.
Эми всего этого избежала. Он мог бы прикрываться тем, что благодаря его визитам ей якобы становится лучше. Он, мол, знает это – просто знает, и все. Он упорно и упрямо тащил эту ношу и поначалу действительно верил в положительный эффект. Шли годы, но существенных изменений не происходило. А его собственная жизнь из-за всей этой конспирации и перевернутых с ног на голову приоритетов между тем пошла ко дну. Неудивительно, что Фиона изменилась.
Какой же классной она была раньше! Не в смысле «продвинутой», хотя именно такой она и пыталась быть, со всеми этими футболками с рок-группами и навороченными прическами; классной в том смысле, что она никогда не пыталась его переделать. Да, она часто зацикливалась на каких-то совершенно не нужных им вещах и в домашних делах была настоящей командиршей, однако не требовала, чтобы он изменился или уделял ей больше времени. И сама еще до недавних пор с удовольствием проводила с ним время.
Джейкоб бросил на кровать последний долгий взгляд и, не проведав других пациентов, похромал к выходу, стараясь переставлять костыли как можно тише. Мама ждала на парковке, как и было условлено. Просто сидела в машине, погрузившись в свои думы, и даже не включила радио.
– Быстро ты, – сказала она, когда он хлопнул пассажирской дверью.
– Ага. Процесс идет нормально.
Сью завела машину, но потом сняла руки с руля и снова повернулась к сыну:
– Надо заглянуть к Фионе, пока мы здесь.
– Не думаю, что это хорошая идея, мам.
– Мы очень рады, что ты у нас живешь, но с этим нужно разобраться до того, как родится ребенок.
– Я знаю, мам.
– Джейкоб, любое препятствие можно преодолеть. Ты даже не представляешь, на что человек способен пойти ради детей, через какие ужасы переступить. Ты должен там показаться.
Неодобрение матери уязвило его; он уже забыл, когда в ее голосе слышалось что-либо кроме унылого смирения.
– Мам, ты не понимаешь. Я на днях пытался с ней поговорить, но она и слушать не хочет.
– Да, я действительно не понимаю. Тебе досталась замечательная женщина, которую ты полюбил настолько, что захотел жениться; скоро появится настоящее сокровище – ребенок. Что может быть важнее? Знаю, сейчас Фиона взрывоопасна, но ведь она дохаживает последние дни. Она устала, у нее гормоны, и ей требуется твоя поддержка. И даже если она говорит – смотри на меня, Джейкоб! – даже если она говорит, что ты ей не нужен, на самом деле все наоборот. И когда она это поймет, ты должен быть рядом. Все можно исправить, дорогой, если вести себя как настоящий мужчина.