Потом появилась Эми. И когда она приходила, он спокойно, но решительно закрывал свою дверь, предоставляя брату одному стучать об пол деталями конструктора и играть в «Геймбой». А дальше? Что делал Том все те месяцы, когда после несчастья с Эми Джейкоб отдалился от него еще больше? Когда в одиночестве лежал на кровати, глядя в пустоту? Взял ли его под свое крыло отец? Вместо воспоминаний было белое пятно, но исследовать его не было никакого желания.
Джейкоб взял со столика в прихожей ключи от машины и с треском захлопнул дверь притихшего дома. Лучше пусть гремит музыка и ревет мотор. Конкретной цели не было, и в итоге он поехал туда, куда все чаще направлялся в свободные от контроля минуты. К аккуратным типовым кирпичным домикам на Аксминстер-Роуд.
Глава девятнадцатая
Алекс
15 сентября 2010
Список покупок был предельно краток, но Алекс методично обходила ряд за рядом, толкая перед собой тележку. В овощном отделе она зависла, минут пять пытаясь сделать выбор между двумя органическими огурцами.
Наконец, подхватив напоследок упаковку впитывающих пеленок, покатила практически пустую тележку в сторону винных рядов, стараясь не очень сильно ускоряться. Над розовым она ненадолго задумалась: может, взять? Так, для разнообразия? Но потом решительно направилась к витрине с белым, которую в последние недели опустошала с завидной регулярностью.
Тяжелые пакеты оттягивали руки. Она загрузила покупки в багажник, и тут в сумочке неожиданно заиграл мобильник и напугал ее: ей не так уж часто звонили. Она с опаской взяла трубку.
– Привет, Алекс! Это Энди Беллами из «Таймс». Мы можем встретиться?
* * *
Она тряслась от холода на узком тротуаре, запрокинув шею и пытаясь разглядеть, где кончаются высоченные серые стены. Коленки выбивали барабанную дробь. Она сделала глубокий вдох, и холодный воздух встал в легких колом, словно она проглотила эту гигантскую башню цвета мокрых газет.
Форт концерна News International, возвышавшийся над суетой Восточного Лондона, как будто вырос с прошлого раза. А может, это она стала меньше. Не в силах сдвинуться с места, она без особой надобности нашарила в сумке бумажные салфетки и попыталась стереть из памяти свой последний рабочий день в этом здании.
Прошло много времени. Я изменилась. Никто меня не вспомнит.
К проходной то и дело подлетали курьеры. Через турникеты, на ходу прикладывая пропуска, пробегали мужчины и женщины с удивительно цветущими и свежими лицами. Челюсти крепко сжаты, у каждого свой дедлайн. Неужели она тоже когда-то была такой молоденькой? Бессмысленный вопрос; она была даже моложе.