Мой отец тоже работал в Акапулько, официантом в отеле. До того как перебрался в Штаты. Отец несколько раз возвращался в Мексику, чтобы нас повидать, но однажды исчез с концами. Когда он пришел в последний раз, мама сразу это почувствовала.
– Другого раза не будет, – сказала она.
– Какого другого раза, мам?
– Гляди, гляди на его лицо, выпей его глазами, потому что ты своего папочку больше не увидишь. Вот те крест. Вот те крест.
Это была любимая мамина присказка.
На мой вопрос, как она узнала, что отец нас бросит, мама ответила:
– Время покажет, Ледиди, время покажет. Скоро ты убедишься, что я права.
– Но как ты узнала? – повторила я.
– А вот попробуй сама догадаться, – сказала она. Это было задание. Мама любила меня экзаменовать. На сей раз задание состояло в том, чтобы по разным признакам определить, что отец нас бросает.
Я взялась за ним следить. Я наблюдала за тем, как он возится в нашем крошечном домике и в саду. Ходила за ним по пятам, как за подозрительным типом, за которым нужен глаз да глаз, иначе он что-нибудь стибрит.
И однажды поздним вечером я поняла, что мамины предчувствия верны. Стоял страшный зной, даже луна припекала наш кусочек планеты. Отец вышел выкурить сигарету, я – за ним.
– Боже, на земле, наверное, мало таких адски жарких мест, как это, – сказал он, выпуская дым ртом и носом одновременно.
Отец обнял меня за плечи, и прикосновение его горячей руки обожгло меня. Казалось, мы вплавились друг в друга. И тут он проговорил:
– Вы с мамой слишком хороши для меня. Я вас не заслуживаю.
Задание я выполнила на отлично.
– Сукин сын! – твердила мама с не ослабевающим с годами возмущением. Имени отца она больше не произносила. С тех пор он звался у нас только Сукиным сыном.
Как почти все у нас на горе, мама верила в проклятия.
– Пусть ветер задует свечу его сердца. Пусть огромный термит засядет у него в пупке и муравей поселится у него в ухе, – твердила она. – Пусть червь изроет ему яйца.
Вскоре отец перестал присылать из США месячную подачку. Видно, для его денег мы тоже были слишком хороши.
Надо сказать, что из США в Мексику тек мощнейший поток слухов. Тот, кто не знает правды, питается слухами, и у нас слухи всегда ценились неизмеримо выше, чем правда.
– Я слухов на правду ни за что не променяю, – говорила мама.
И вот какой слух, зародившийся в мексиканском ресторане в Нью-Йорке, просочился на бойню в Небраске, оттуда – в ресторан «У Венди» в Огайо, оттуда – на апельсиновую плантацию во Флориде, оттуда – в отель в Сан-Диего, оттуда – через реку, отделявшую живых от мертвых, в бар в Тихуане, оттуда – на плантацию конопли в окрестностях Морелии, оттуда – на катер с прозрачным дном в Акапулько, оттуда – в закусочную в Чильпансинго и уже оттуда, вверх по тропинке, под сень нашего апельсинового дерева: отец завел «там» другую семью.