– Мартин.
Я кивнул:
– Я буду в магазине целый день. Заходите, когда вам удобно.
– Спасибо! – Лона села на велосипед. – Пока!
Проводив ее взглядом, я быстренько проверил будущее, убеждаясь, что с ней все будет в порядке. Проклятие оберегает Лону от случайностей, но не может защитить от того, что делается сознательно. Магия не остановит грабителей, целенаправленно решивших ограбить Лону, хотя им здорово достанется, если у них хватит глупости осуществить задуманное. Однако для Лоны это не станет утешением, поэтому я изучал будущее до тех пор, пока не убедился в том, что Лона благополучно покинет Дептфорд, и лишь после этого собрался уходить домой.
Сперва я намеревался поскорее вернуться к себе и лечь спать, но передумал. Спустя некоторое время я уже был в поезде, который несся мимо Кэмдена, направляясь в парк Хэмпстед-Хит.
Я вышел на нужной мне остановке и побрел к Парламентскому холму – и дальше, углубляясь в Хит. Через десять минут огни большого города померкли, а звуки – стихли. Я остался один в безмолвии обширного парка.
Мало кто отважится заглядывать ночью в Хэмп-стед-Хит. Отчасти это обусловлено высоким уровнем преступности, но есть кое-что еще – нечто более древнее: первобытный страх леса. Хэмпстед-Хит – самый дикий лондонский парк. Днем здесь нечего бояться, зато ночью, когда поросшие лесом холмы заслоняют обзор, оставляя парк в кромешной темноте, когда ветви деревьев и кустарники шелестят и шепчут в темноте, когда сам лес, кажется, наблюдает и ждет – любому станет не по себе.
Многие люди признаются в том, что время от времени испытывают страх. Но не ждите подробностей – на том все и ограничится.
А ведь в глубине души, в самых отдаленных закутках нашего сознания кроется истинная причина того, почему мы избегаем ночного леса. Мы боимся не того, что там могут оказаться люди. Нас пугают существа.
Нужно признать, что мы абсолютно правы.
Хотя магам надо быть готовым ко всему.
Маленький овражек притаился под склоном холма, скрытый складками местности и густыми зарослями деревьев и кустарника. К нему не ведут тропы, и даже при свете дня здесь пустынно. Если бы не отдаленные сигналы автомобилей, у меня могло бы сложиться впечатление, что я – один-одинешенек в целом мире. Отыскав нависший над оврагом дуб, я ощупал его корни, вонзившиеся в склон, нашел среди них нужный и определенным способом надавил на него двумя пальцами.
– Арахна! – крикнул я. – Это я, Алекс!
Последовала пауза, после чего из тьмы раздался чистый женский голос. (Надо сказать, что человек с чутким слухом мог бы различить и другие звуки, которые сопровождали эти слова: легкое щелканье, слабое шуршание и постукивание.)