Серена кивнула, навинчивая на ствол глушитель.
– Много лет смотрела детективы. А еще как-то нашла отцовский «кольт» и поучилась. Банки в лесу и все такое.
– Меткость приличная?
Эли расстегнул рубашку и снял ее, бросив на столик у двери, куда уже пристроил и куртку. Серена прошлась по нему благосклонным взглядом – с головы до ног и обратно, а потом нажала на курок. Он ахнул и попятился: на плече расплылось красное пятно. Боль была короткой и яркой, пуля прошла навылет и застряла в стене у него за спиной. Он увидел, как у Серены округлились глаза при виде моментально закрывающейся раны и заживающей кожи. Она медленно хлопнула в ладоши, так и не выпустив из руки пистолет. Эли потер плечо и посмотрел ей прямо в глаза.
– Теперь довольна? – буркнул он.
– Не куксись, – сказала она, кладя пистолет на столик.
– Если я исцеляюсь, – ворчливо проговорил он, протягивая руку за рубашкой, – то это еще не значит, что мне не больно.
Серена поймала его за руку, а второй рукой повернула к себе его лицо, удерживая взгляд.
– Хочешь, поцелую, где болит? – предложила она, чуть прикоснувшись губами к его губам. – Станет легче?
И у него в груди снова возник тот странный трепет, похожий на желание, запылившийся и не проявлявший себя уже десять лет, но именно он. Может, это просто фокус. Может, это чувство – эта простая, смертная боль – не исходит от него. А может, и нет. Он быстро кивнул, ровно настолько, чтобы их губы встретились. Она повернулась и повела его в спальню.
– Не убивай меня сегодня, – добавила она, уводя его в темноту.
А он об этом даже и не думал.
* * *
Серена с Эли лежали рядом на смятых простынях лицом друг к другу. Она водила пальцами по его щеке, горлу, груди. Казалось, ее руку заворожило то место, в которое она выстрелила, теперь в почти темной комнате там была только гладкая кожа. А потом ее рука прошлась по его ребрам и достигла спины, остановившись на паутине старых шрамов. Она тихо ахнула.
– Они от прежних времен, – пояснил он тихо. – Сейчас следов ни от чего не остается. – Ее губы приоткрылись, но прежде чем она успела спросить, что случилось, он добавил: – Пожалуйста. Не спрашивай.
И она не стала. Вместо этого она вернула руку на его незатронутую шрамами грудь и остановила ладонь у его сердца.
– Куда ты поедешь, когда меня убьешь?
– Не знаю, – честно ответил он. – Придется начинать заново.
– И с ней ты тоже переспишь? – спросила она.
Эли рассмеялся:
– Соблазнение в мои методы не входит.
– Ну что ж: тогда я чувствую себя особенной.
– Это так.
Он произнес эти слова шепотом. И они были правдой. Особенная. Другая. Завораживающая. Опасная. Ее рука соскользнула на постель, и он решил, что она, наверное, заснула. Ему нравилось наблюдать за ней вот так: зная, что может ее убить, но не желая этого делать. Благодаря этому у него появлялось ощущение, что он снова управляет событиями. Или близок к этому. Встреча с Сереной походила на сон – на интерлюдию. Благодаря ей Эли снова почувствовал себя человеком. Благодаря ей он забывал.