Виктор кивнул:
– Высотка «Фалкон прайс». Первый этаж.
– Это же клетка. Ты окажешься в ловушке.
– У меня есть план, – коротко ответил Виктор.
– Поделиться не желаешь?
Виктор промолчал. Митч ворчливо заявил:
– Твой снимок ставить не буду. Я сто лет выскребал его из системы!
Виктор обвел взглядом комнату. Его глаза остановились на последнем томике Вейлов, который он расчерчивал. Он схватил том и продемонстрировал корешок Митчу: там блестящими крупными буквами было написано: «ВЕЙЛ».
– Это сгодится.
Продолжая бурчать, Митч взял книгу и принялся за дело.
Виктор повернулся к Сидни. Взяв картонку с лапшой, он плюхнулся на кожаную подушку рядом с ней и протянул еду. Сидни отложила папку с мертвыми ЭО и взяла упаковку, обхватывая пальцами еще теплый контейнер. Есть она не стала. Он тоже. Виктор смотрел в окно и слушал, как Митч набирает пост. Пальцы у него свербели от желания снова зачеркивать строки, но книгой сейчас пользовался Митч, так что он закрыл глаза и попытался найти покой, мир. Он не представлял себе широкие поля, или голубые небеса, или капли воды. Он представлял себе, как нажмет на спуск три раза – и кровь раскрасит грудь Эли тем же узором, какой был на нем, представлял себе, как будет прочерчивать полосы у Эли на коже и смотреть, как они пропадают, чтобы это можно было повторить еще, еще и еще раз. «Еще не страшно? – спросит он, когда пол станет блестеть от крови Эли. – Страшно?»
XXI
За три с половиной часа до полуночи
Отель «Эсквайр»
– А у тебя и правда есть план? – спросила Сидни чуть погодя.
Виктор с трудом открыл глаза и ответил точно так же, как тогда, на кладбище, когда она спросила, отпустили ли его из райтонской тюрьмы. Точно те же слова, интонации и выражение лица.
– Ну конечно, – сказал он.
– И это удачный план? – не успокоилась Сидни.
Она свесила ноги с дивана и, болтая ими, все задевала собачьи уши. Похоже, Дол не возражал.
– Нет, – признал Виктор, – скорее всего.
Сидни издала невнятный звук – средний между кашлем и вздохом. Виктор пока не очень хорошо понимал ее язык, но решил, что это нечто вроде унылого согласия – детский вариант «понятненько» или «ага». Настенные часы показывали почти девять вечера. Виктор снова закрыл глаза.
– Не понимаю я, – заявила Сидни спустя несколько минут.
Она носком ботинка чесала Долу ухо. Голова пса чуть покачивалась вперед-назад.
– Чего ты не понимаешь? – уточнил Виктор, не открывая глаз.
– Если ты хочешь найти Эли, а Эли хочет найти тебя, то зачем вам все это устраивать? Почему бы просто не найти друг друга?
Виктор моргнул и всмотрелся в блондиночку, сидящую рядом с ним на диване. Ее широко распахнутые глаза были полны ожидания, но уже начали терять невинное выражение. То немногое, что ей удалось прихватить с собой и пронести по той дороге под дождем, блекло, столкнувшись с практичной казнью Виктора, его обещаниями и угрозами. Ее предали, подстрелили, спасли, вылечили, причинили ей боль, снова вылечили, заставили воскресить двух человек – и стать свидетельницей нового убийства одного из них. Ее впутал во все это Эли – а затем Виктор. Она похожа на ребенка – и в то же время ребенком не являлась. И Виктор не мог не задуматься о том, опустошило ли ее превращение в ЭО так же, как его самого, как их всех, – порвав связь с чем-то жизненно важным и человеческим. Он не поможет ей, если будет обращаться с ней как с нормальным ребенком. Она не нормальная.