Даже не зная составленного Виктором плана, она понимала, что если кликнет по «отправить», пути назад не будет: Эли найдет Виктора, и, по крайней мере, один из них умрет, и завтра все снова станет ужасно.
Она останется одна.
Так или иначе – одна. ЭО с простреленной рукой и сестрой, которая хочет ее смерти, с тошнотворным, странным даром, отсутствующими родителями… и может, ей придется пуститься в бега, а может, ее тоже убьют – и все это не слишком-то манило.
У нее была мысль не отправлять файл, сделать вид, что компьютер дал сбой. Она может выгадать для них еще один день. Зачем Виктору это понадобилось? Зачем им с Эли друг друга находить? Но, задавая себе эти вопросы, она уже знала ответ. Она знала его, потому что ее собственный пульс по-прежнему протестующе ускорялся, стоило ей подумать про Серену, потому что, хоть разум и требовал, чтобы она убежала от сестры как можно дальше, магнетизм желания тянул Сидни обратно. Она не могла вырваться из его поля.
Однако она способна сопротивляться. А разве Виктор не может – хоть недолго? Разве они не могут остаться на плаву? Выжить? Но тут ей вспомнилось предостережение Митча: «Хороших людей в этой игре нет». И, закрыв глаза, она увидела Виктора Вейла не таким, как в тот первый день под дождем, и даже не таким, как когда она случайно его разбудила, а таким, каким он был сегодня днем, стоя над трупом того копа, когда в окружении потрескивающей боли он приказал ей вернуть этого мертвеца к жизни.
Сидни открыла глаза и кликнула клавишу «отправить».
XXVIII
За семьдесят пять минут до полуночи
Бар «Три вороны»
Виктор привалился к холодной кирпичной стене в проулке сбоку от бара, рассматривая профиль Доминика Рашера, когда мужчина со снимка вывалился из ниоткуда в узкий проход между зданиями. Виктора это впечатлило, особенно если учесть, что дверь бара даже не открылась, однако он постарался спрятать свои чувства ради того, чтобы сохранить за собой преимущество.
Что до Доминика, то он только успел посмотреть на Виктора (оказалось, что один глаз у него черный, а второй – голубой, и по данным досье, голубой был искусственным), он согнулся от боли, схватившись за бок, и не устоял на ногах, громко ударившись коленом о бетон. Вины Виктора в этом не было. Мужчина был в отвратительном состоянии, и его фокус с исчезновением в тенях не пошел ему на пользу.
– Знаете, мистер Рашер, – сказал Виктор, захлопывая папку, – вам не следовало бы мешать метагидрикон со спиртным. А если вам и на тридцати пяти миллиграммах настолько плохо, то выпивка дела не поправит.