Митч следовал за ними, неся еще две лопаты. Он предложил забрать ее и у Сидни, но ей казалось важным нести свою самостоятельно. Доминик отставал довольно сильно, оглушенный болеутоляющими и виски, то и дело запинаясь о какую-нибудь кочку или обломок камня. Таким он ей не нравился – совершенно бесполезным от алкоголя и озлобившимся от боли, но она старалась об этом не думать. Старалась не думать она и о собственной боли – об огнестрельной ране, все еще прожигавшей дырку в ее руке: мышцы и кожа заживали медленно. Она надеялась, что у нее останется шрам – такой, чтобы его можно было видеть, который напоминал бы о том мгновении, когда все изменилось.
Не то чтобы Сидни рассчитывала когда-нибудь об этом забыть.
Она снова поправила лопату на плече, пытаясь понять, действительно ли Эли будет жить вечно и какую часть вечности человек способен помнить, особенно если ничто не оставляет следа.
Кстати, по поводу Эли пресса устроила шумный скандал.
Они с Митчем смотрели это в новостях. Псих, который убил в здании «Фалкон прайс» двух человек, утверждая при этом, что он какой-то борец с чудовищами, какой-то герой. Репортеры говорили, что он убил на стройке молодую женщину и сжег ее тело, а потом пытал и убил бывшего заключенного на первом этаже. О личности женщины не сообщалось (ее придется устанавливать по карте стоматолога), но Сидни знала, что это была Серена. Знала это еще до того, как заставила Митча хакнуть результаты вскрытия. Она почувствовала исчезновение сестры – пустое место там, где раньше были связующие их нити. Она не знала только, зачем Эли это сделал. Однако она была намерена это выяснить.
Репортеров не особо интересовала Серена: их внимание занимал Эли.
Оказалось, что Эли стоял над трупом Виктора, весь залитый кровью и держа в руке нож, и кричал, что он – герой. Что он их всех спас. Когда его заявлениям о геройстве не поверили, он попытался утверждать, что у них была драка. Однако, поскольку его противник был весь истерзан, а на Эли не оказалось ни царапины, эта версия тоже не прошла. К этому добавились бумаги, обнаруженные в гостиничном номере Эли: у него явно не хватило предусмотрительности Виктора, чтобы сжечь все, что могло бы оказаться уликой, а в компьютере остались досье, так что счет жертв Эли быстро перевалил за десять. Новости не касались того, что миритское управление полиции само было вовлечено в ряд последних убийств, но теперь Эли ожидали суд и психиатрическое освидетельствование.
Конечно, никаких упоминаний о том, что он – ЭО, не было… но, с другой стороны, с какой стати было сообщать об этом? Для Эли это означало одно: если в тюрьме его кто-нибудь пырнет ножом, он выживет, так что это сможет повториться. Если ему повезет, то он окажется в одиночке, как Виктор. Сидни надеялась, что его не посадят в одиночку. Она рассчитывала, что если другие заключенные узнают о его способности исцеляться, то охотно станут развлекаться, нанося ему раны.