Сидни мысленно пообещала себе позаботиться, чтобы об этом узнали там, куда он попадет.
На кладбище стояла слишком глубокая тишина, которую нарушали только тихие шаги, приглушаемые травой, так что Сидни начала мурлыкать – так, как это делал Виктор, когда они шли откапывать Барри. Однако у нее мелодия получилась неправильная – зловещая и грустная, так что она прекратила и сосредоточилась на поиске маршрута на плане, нарисованным фломастером на тыльной стороне руки. Она рисовала его днем, но Миритское кладбище, как и почти все, ночью выглядело совершенно иначе.
Наконец она увидела свежую могилу и ускорила шаг. На могиле не было никаких опознавательных табличек – только книга Виктора, которую тем утром Сидни положила поверх свежего холмика, дождавшись за каким-то каменным ангелом, чтобы могильщики закончили работу и ушли. Тот следователь, Стелл, тоже присутствовал. Он задержался, глядя, как простой деревянный гроб опускают в могилу и засыпают землей.
Митч поравнялся с ней, и они немного постояли, глядя на могилу, а потом Сидни вогнала лопату в землю и взялась за дело. Дол отошел за пару могил, но не выпустил Сидни из виду, а Доминик наконец добрел до них и сел на одну из ближайших плит, неся стражу, пока они вдвоем копают.
Бух.
Бух.
Бух.
Они вгоняли лопаты в землю, и вскоре воздух стал казаться более теплым, а мрак поредел: свет коснулся дальнего края неба – там, где оно встречалось со зданиями Мирита. Перед самым рассветом лопата Сидни ударилась о дерево, и они соскребли остатки земли с гроба и подняли крышку.
Сидни посмотрела на тело Виктора. Потом она пристроилась на краю гроба и прижала ладони к его груди, стараясь потянуться как можно дальше. Спустя мгновение холод растекся по ее рукам и заморозил дыхание, а под ее ладонями забилось сердце. Виктор Вейл открыл глаза и улыбнулся.
Моим близким – за то, что не стали бросать на меня странные взгляды, когда я рассказала им, что хочу написать.
Моему агенту, Холли, – за то, что не бросила на меня странный взгляд, когда я рассказала ей, что написала.
Патрисии Райли – за то, что ей понравилась вся моя пестрая команда (а в особенности Митч с его шоколадным молоком).
Руте Сепетиз, которая выслушала мой лепет, а потом очень серьезно велела мне «дописать эту книгу».
Джен Барнхардт – за то, что ходила со мной на все фильмы по комиксам, даже не особо удачные.
Рейчел Старк – за то, что всегда задавала сложные вопросы и заставляла меня тоже это делать.
Мэтью Личу и Дианн Морис – за сведения по медицине.
И Софи – за термин ЭО.