Все должно было пойти не так.
Серена закрыла глаза, и перед ней возникло то поле, труп и испуганное лицо сестры. В тот день Сидни изо всех сил старалась казаться храброй, однако не могла скрыть страх… только не от Серены, которая знала каждую морщинку на ее лице, которая так часто по ночам сидела на краешке ее кровати, в темноте, разглаживая эти морщинки подушечкой большого пальца. Серене не следовало оборачиваться, звать сестру по имени. Это был рефлекс, эхо прошлой жизни. Она снова и снова напоминала себе, что та девочка на поле не была ее сестрой – на самом деле не была. Серена знала, что девочка с внешностью Сидни – это не Сидни, точно так же, как она знала, что она сама – не Серена. Однако это вдруг перестало иметь значение – за мгновение до того, как Эли нажал на спуск: Сидни казалась маленькой, испуганной и такой живой, что Серена забыла об этой дилемме.
Ее глаза снова открылись, чтобы остановиться на все так же бегущей новостной строке: «Барри Линч жив Барри Линч жив Барри Линч жив». Она выключила телевизор.
Эли лучше умел это выразить. Он называл ЭО тенями, имеющими форму тех людей, которые их создали, но серыми внутри. Серена это чувствовала. С того мгновения, как очнулась в больнице, она ощутила отсутствие чего-то красочного, яркого и жизненного в себе. Эли говорил, что то была ее душа, и утверждал, что сам он другой, а Серена позволяла ему так думать, потому что в противном случае ей пришлось бы спорить, сообщить ему, что это не так, и голос заставил бы его согласиться.
Но что, если он прав? При мысли о потере собственной души у Серены возникала какая-то отстраненная печаль. А при мысли о том, что бедная малышка Сид стала опустошенной, ей становилось больно, и легче было поверить Эли, когда он сказал, что это милосердно – возвращать ЭО в землю. Это оказалось сложнее, когда Сидни появилась у нее в дверях, разрумянившаяся от мороза, с голубыми глазами, которые были такими яркими, словно в них все еще была жизнь. Серена заколебалась, споткнулась об «а что, если», шелестевшим у нее в голове по дороге к полю.
Эли утверждал, что грех Сидни двойной. Она не только ЭО, неестественное зло, но к тому же обладает способностью наводить порчу на других, отравлять их, заполняя их тела тем, что выглядит как жизнь, но жизнью не является. Возможно, именно это Серена и увидела в глазах Сидни – ложный свет, который ошибочно приняла за жизнь. За душу сестры.
Возможно.
Что бы ни заставило Серену споткнуться, факт остается фактом: она позволила себе колебаться, и теперь ее сестра – тень в форме ее сестры – жива и, похоже, находится здесь, в городе. Серена надела куртку и отправилась искать Сидни.