Уже дошедший до своей машины Эли закрыл глаза.
– Нет. Не убивайте его, пока я не приеду.
Он отключился.
Открыв дверь, Эли сел за руль и нажал быстрый набор. Голос что-то начал говорить, но Эли его оборвал.
– У нас проблема. Барри вернулся.
– Я смотрю про это в новостях. Мне казалось, ты…
– Да, я его убил, Серена. Он был совершенно мертв.
– Тогда как?..
– Как он может грабить банк на углу Пятой и Арбор? – рявкнул Эли, заводя машину. – Как он вдруг оказался не мертвым? Хороший вопрос! И кто же мог воскресить Линча?
В трубке воцарилось долгое молчание, а потом Серена сказала:
– Ты сказал мне, что убил ее.
Эли стиснул руль:
– Я считал, что убил.
По крайней мере, он на это надеялся.
– Так же, как убил Барри?
– Насчет Барри я могу быть более уверен, чем насчет Сидни. Барри был определенно и безусловно мертв.
– Ты сказал, что догнал ее. Сказал, что прикончил…
– Поговорим позже, – бросил он. – Мне надо ехать убивать Барри Линча. Снова.
* * *
Серена позволила мобильнику выскользнуть из пальцев. Он упал на диван с тихим шлепком, а она снова повернулась к гостиничному телевизору, где все еще освещали ограбление. Хотя действие происходило внутри банка, а камеры остались за плотной границей из желтых лент, нынешнее событие вызывало немалый шум. Ведь о нем писали во всех газетах – об ограблении банка «Смит и Лодер» на прошлой неделе. Гражданин-герой вышел из перестрелки невредимым, а грабителя вынесли в мешке для трупов.
Так что неудивительно, что публика была в недоумении, обнаружив, что грабитель жив и достаточно здоров, чтобы ограбить другой банк. Его имя шло бегущей строкой в нижней части экрана: жирный шрифт объявлял: «Барри Линч жив Барри Линч жив Барри Линч жив…»
А это означало, что и Сидни жива. Серена не сомневалась в том, что это странное и пугающее деяние было каким-то образом сотворено ее сестрой.
Она сделала глоток чересчур горячего кофе и чуть поморщилась, когда он обжег ей горло, но не прекратила пить. Серена цеплялась за знание о том, что неодушевленные объекты ей неподвластны. У них не было разума и чувств. Она не могла приказать кофе не обжигать ее, не могла приказать ножам не наносить ей порезов. Люди, которые держали предметы, были в ее власти, но не сами предметы. Она сделала еще глоток, снова возвращаясь взглядом к экрану, правую половину которого теперь занимала фотография прежде мертвого ЭО.
Но зачем Сидни это сделала?
Эли заверил Серену, что ее сестра мертва. Она предостерегла его от лжи, а он посмотрел ей в глаза и сказал, что выстрелил в Сидни. И это была не совсем ложь, так ведь? Она сама присутствовала при том, как он спустил курок. Она стиснула зубы: Эли все лучше удавалось сопротивляться, находить способы обойти ее способности. Перемена темы разговора, умолчание, уклончивость, проволочка. Не то чтобы она не ценила какую-то долю неповиновения (оно ей нравилось!), но при мысли о том, что Сидни, живая и раненая, находится в городе, ей становилось трудно дышать.