Димка видел их на Фотографиях, в краеведческом музее, который располагался в старинном дворце, в котором до революции останавливались императоры по пути из одной столицы в другую. Дворец тоже был разрушен во время той войны. От него остались только обугленные стены… Но после войны дворец — как и весь Староволжск — восстановили.
Конечно, пятьдесят лет — это больше, чем вечность. Пятьдесят лет назад даже Димкиной мамы не было на свете, а бабушка была маленькой шестилетней девочкой… даже трудно представить бабушку такой маленькой… хотя Димка видел пожелтевшие фотографии тех лет… и мама даже говорила, что Димка в раннем детстве был очень похож на бабушку…
Димке трудно было поверить, что и широкие, закованные в душный асфальт проспекты, проложенные на месте старинных купеческих особнячков, и ещё сохранившиеся от прошлого узенькие, заросшие тополями, акацией и черёмухой переулки когда-то тоже походили на чёрные, жутко зияющие пустыми глазницами окон, улицы Степанакерта, Сараево, Оливии, Грозного… Трудно было поверить, что не в кино, а на улицах городов одни люди стреляют в других людей.
И разве он, тринадцатилетний Димка, задиристый и непослушный, иногда дерзкий паренёк мог предположить, что война, разрывы которой громыхают на другом континенте, могут коснуться и его самого? Что такими могут стать Староволжск и маленький городок на океанском побережье, — городок, мудрёное испанское название которого Димка никогда не мог запомнить, как ни старался…
Городок, где на влажную песчаную землю упадут, пробитые тяжёлым свинцом, Элина и Роберто.
Друзья…
«Ты уже никогда не смочь видеть их» — семь слов на неправильном русском языке. Всего семь слов…
Всего одна строчка.
Одна строчка из семи беспощадных, как сама война, слов…
«Элину убили. Роберто погиб в бою». Краткая констатация смерти. Никаких эмоций…
Но ты видишь, как медленно, прячась за широкие стволы тропических деревьев, медленно движутся чёрные тени.
Видишь, как вглядывается во тьму чёрный зрачок автомата, готовый в любую секунду изрыгнуть свинцовую смерть. И разве думает тот, у кого в руках автомат, кто в этот миг чувствует себя равным Богу, в высшей власти которого казнить или миловать, — разве думает он о том, кому уготована смерть — взрослому или ребёнку…
Главное — успеть выстрелить первым.
Выстрелить точно и метко, повергая врага….
А враг может и не знать о том, что он враг. Потому что он — слабый ребёнок. Маленькая девочка. Такая же, как Элина…
Ничуть не старше…
3
Элина.
Маленькая девочка с чёрными волнистыми волосами и россыпью золотистых веснушек на смугловатом лице. Лице добром и обаятельном…