* * *
Некогда трактир этот, «Караван» (накажите, боги, моих предков за столь скудную фантазию), был одним из немногих пристойных заведений подобного рода, что были рады предоставить тепло и уют многочисленным торговцам, движущимся на север, вглубь материка, или на юг, в сторону порта. Но теперь, когда всех желающих развозят многочисленные ковры- и поезда-самолеты, быстрые, бесшумные и требующие намного меньше ухода, нежели кони и их собраться по призванию…
Жизнь прошла стороной. Что называется — не повезло. Проклятие на тех, кто полагает, что все последующие поколения должны тянуть ту же лямку. Нет в мире ничего неизменного. Был этот тракт мечтою любого трактирщика — и сплыл. Нет его. Никому не нужен. А чем еще привлечь сюда приезжих?
Только что его, Феддервала, колодцем. Древним, ему не менее трех веков. Вода в нем никогда не портится, всегда холодна, вкусна и, как говорят, полезна тем, у кого пошаливают суставы. Не какая-нибудь там водоносная колючка и прочие нововведения. Все по старинке, на совесть.
По старинке. Феддервел повторил эти слова мысленно, и едва не расплакался. Из благословения этот трактир превратился в проклятие. Нечасто живешь так, чтобы своими глазами наблюдать, как рушится привычный и вполне сносный мир.
Кончится тем, что дети, как и намеревались, разъедутся. Младший, сын, уйдет в матросы, как и хотел. Для дочери же жена его тоже присмотрела удачную партию. И тоже не в Меттале. И никому из них троих не нужен этот Меттал.
А мне он нужен? — подумал неожиданно Феддервел. Что меня здесь держит? Могилы предков? Но чем могут помочь родственные кости? Я и так пожертвовал всем, чем мог. Скоро, если недостанет сил бросить этот покрывшийся пылью трактир, пожертвую и последним — семьей. Где же награда за все это? Где справедливость? Где?..
Он осекся. Обнаружил, что, пока ум его был поглощен бескрайней жалостью к собственным невзгодам, тело подошло к плите и поставило чайник на огонь.
Это что-то новое. Чай он не любил, хотя и подавал, конечно: вкусы у приезжих самые разные и многие чудаки предпочитают божественному соку горьковатый настой заморских трав. Сам Феддервел чай пил только, если его вынуждали обстоятельства. Скажем, если приглашали посетители заведения. Трактирщик должен исполнять любое желание посетителя, если оно оборачивается звоном монет на стойке. В этом виде чутья трактирщикам нет равных. Разумеется, подлинным трактирщикам, а не бесталанным содержателям всяких подозрительных притонов.
…И вот Феддервел наблюдал, со все возрастающим изумлением, как ополаскивает чистый фарфоровый чайник кипятком, как насыпает в него две ложечки источающего терпкий аромат черного чая, как укутывает все это особым полотенцем…