Яйцеклетка (Бочаров) - страница 4

      К середине февраля Петр закончил читать "Неизвестную Стихию".    Вечер за вечером, с каждым стихом, он заново просматривал эпизоды прошлого. К концу сборника внимательный читатель наверняка отметил бы, что промежутки времени между датами написания стихов постепенно выросли до двух-трех недель. Автор как будто больше молчал, чем писал.    Петру это знакомо не понаслышке. На исходе второго года от рождества стихова, когда встал вопрос о закрытии фирмы, его стишки тоже вылуплялись поодиночке. Не чаще одного за два-три месяца. Со стороны могло показаться, что он выдохся. На это втайне надеялась Виола.    Действительность была гораздо хуже.    Петра все меньше интересовали рифмы. Исподволь, но крайне настойчиво его увлекала проза. Она вкатилась в сознание неумолимым катком, заставив начать не рассказ, не повесть, а целый роман. Роман о том, как инженеры и военные становились бизнесменами и менеджерами, ученые и врачи - челночниками и продавцами, а кто-то незаметно пополнял ряды охранников и таксистов. Почему-то он был уверен, что именно об этом стоит написать. Неужели никому не интересно, как сгинула великая держава в ощущениях отдельно взятого гражданина? Уделяя чахнущему бизнесу минимум времени, Петр увлеченно "сливал" еще яркие воспоминания в компьютер. Слив продолжался около полугода.    Будучи отчасти фаталистом, он давно решил, что случайностей не бывает. Если чему-то не суждено сбыться, человек не соприкоснется даже с предпосылками несбыточного. Точно так же, чья-то вдавленная в поворот судьбы жизнь не может не быть готовой к якобы непредвиденному маневру. Убеждение подтвердилось, когда на юридический адрес фирмы пришла тяжелая бандероль без обратного адреса под видом рекламной рассылки. Вскрыв коробку, Петр остолбенел. В посылке без сопроводительных писем оказалась довольно пухлая книга "Из графоманов - в создатели шедевров".    Бегло пролистав первые главы труда, Петр пришел в ужас.    Перечитывая свое, - распечатанное набело, - он с болью осознавал, что его "роман" не представляет собой даже жалкого подобия литературного произведения. Как он не разглядел сего оглушительного убожества раньше? Права Виола! На двести процентов! Не зря говорят - со стороны видней. Справившись с первым шоком, он осторожно перечитал свои лучшие, как ему казалось, стихи. Картина выглядела не столь обжигающей, но стало ясно, что большинство "стихов" можно смело отнести к банальному рифмоплетству.    К концу дня созрело решение - срочно организовать прощальный костер из всего написанного и начертать на пагубном пристрастии угольный крест, пока не поздно. В тот вечер, воспользовавшись тем, что Виола уехала к матери, Петр пытался облегчить себе "переосмысление", прихватив домой бутылку водки. Но после первой рюмки он погрузился в ночное штудирование руководства для начинающих писцов, не заметив, как за окнами нехотя забрезжил мартовский рассвет.    Книга явилась началом качественного переворота в сознании. Его отношение к увлечению словом вышло на иной уровень. Следующие три месяца были полностью отданы редактированию вначале романа, затем стихов. Вновь чтение "Из графоманов - в создатели шедевров". Опять редактирование, опять чтение...    К сентябрю роман был закончен.    Дальше все напоминало преддверие кошмара, который хотелось выкинуть из памяти. Сбережения подошли к концу. Разумом Петр понимал, что должен срочно организовать свежий источник поступления денежных средств. Но душа при малейшей возможности окольными путями находила способ выплеснуть переживания на бумагу. Нарастающий конфликт между логикой и эмоциями все чаще улаживался порцией спиртного. Виола теряла остатки уважения к мужу, нередко приходившему с работы заметно "потяжелевшим". Дочь не могла не ощущать сгустившихся туч над родительским домом, но ее больше занимало собственное будущее, так как наступал финальный год обучения. Светлана не скрывала, что после окончания колледжа немедленно уедет пытать счастья в столицу. Это желание Виола также целиком отнесла на совесть заблудшего супруга, который не в состоянии обеспечить достойной жизни дочери в родном городе. Петр не спорил, поскольку отражать подобные упреки можно только цветной резаной бумагой в пачках.    Однажды произошло непредвиденное. Петру срочно понадобилась болванка CD. Он решил взять взаймы у Светланы, ибо вопрос не требовал отлагательства. Дочери не было дома, ему пришлось искать чистый диск самостоятельно. В одной из коробок с носителями он наткнулся на пару дисков, красноречиво озаглавленных почерком Светы: "Папа - проза", "Папа - стихи".    Выходит, дочь тайно копирует его писанину?    Что-то влажно шевельнулось внутри обрастающей мхом отцовской души. Ведь Светлана никогда не обсуждала с ним его творчество. Но она также ни разу не поддержала оскорбительных выпадов Виолетты, не упускавшей случая швырнуть Петра на землю колкой насмешкой. Тогда ему показалось, что это знак свыше. Ступивший на путь не имеет права отказаться от задуманного. Он верил, что маленькие случайности на самом деле являются составными частичками глобальных закономерностей.    В одну из последних деловых командировок в Москву Петр отдал рукопись в известное издательство. Симпатичная приветливая девушка-ассистент главного редактора охотно приняла распечатку, искренне удивившись, почему автор не воспользовался электронной почтой. Он, смутившись, пояснил, что натурой, мол, надежнее. Какой смысл объяснять молодым издержки опыта жизни? Бывшему инженеру слишком хорошо известно, насколько непредсказуемой бывает эта самая электроника, пусть даже и почтовая.    На исходе четвертого месяца ожидания - во время очередного звонка в издательство - ассистентка осветила меркнущее от нетерпения сознание Петра лучиком надежды. Она призрачно намекнула, что в случае откровенной ерунды автор получает отказ в течение недели-двух. Если рукопись продержали на рассмотрении более трех месяцев - это обнадеживающий сигнал.    Петр воспрянул духом. Неужели его опубликуют?!    А разве может быть иначе?!! Ну, Виолочка, держись, солнце неверующее! Быть тебе женой известного писателя! А за Светку как приятно! Папа пишет романы! Таким отцом нельзя не гордиться!    Позитивный настрой принес ощутимые плоды. Окрыленный весенними предвкушениями, Петр провел несколько удачных сделок на грани законодательного приличия. Фирма подлежала ликвидации, посему он не церемонился. На "урожайные" деньги он купил дочери долгожданный автомобиль - неплохую бюджетную "кореянку", закончил ремонт квартиры и съездил с женой на пару недель в экзотическую азиатскую страну. Финансовое положение на некоторое время стабилизировалось. В семье приятно зашуршало денежками.    Виола не могла нарадоваться. Ей казалось, что муж, наконец-то, восстановил дружеские отношения с головой. Он действительно взялся за ум, но несколько с другой стороны. Вернувшись из Таиланда, Петр отлично представлял, в каком направлении следует упираться. Он срочно решил писать продолжение романа. Ведь издательство наверняка поинтересуется - что же произошло с главным героем далее?    Никогда еще Петр не испытывал столь дурманящего наслаждения от письма.    Вторая часть писалась с необычайной легкостью. Он уверенно формировал сюжет, избегая ошибок первого опыта. С удовольствием перечитывал и редактировал файлы. Конечно, ему не надо объяснять, что книга - это тоже товар, подлежащий продаже. В книгах каждый ищет ответы только на собственные вопросы.    Да, уважаемые!    Читателю глубоко наср...    Читающему, простите, наплевать, что чувствует автор. Ему важны лишь собственные переживания. Человечеству абсолютно по барабану, какие ощущения вы хотите донести до него, вступив на обрывисто-скользкую тропинку сочинительства. Минимум приобретающего книги люда мечтает о проникновении в тайны душевного устройства тех, кто складывает известные слова в якобы нетоптаные комбинации. Писать имеет смысл только то, что волнует подавляющее большинство людей, независимо от возраста, пола, достатка и расовой принадлежности. На это не многие способны.    Но Петр не сомневался в собственном таланте. Ему просто судьбой уготовано быть писателем! Еще в институте многие преподаватели отмечали в нем врожденные ораторские способности и тягу к качественному изложению мыслей. Где бы Петр ни работал, составление деловых бумаг и поздравительных речей всегда доверялось ему.    Теперь он окончательно уверовал в то, что результат кажущейся цепочки случайностей на самом деле является закономерным итогом наших амбиций. Желаний, помноженных на комплексы личной нереализованности, призванных к ответу затвердевающим опытом жизни. Долгожданная победа с лихвой окупает потери, а сбитая цель хоронит под собой все предварительные неудачи, щедро заливая сиропом триумфа горечь забывающихся ошибок.    Его время не могло не прийти! Уж если первый - наобум дилетантски выплюнутый! - роман заинтересовал издателей, успех второй части должен быть просто сногсшибательным.    Да!!!    Должен же кто-то выдавать на гора приличное чтиво!       "Уважаемый...    К сожалению, Ваше произведение не подходит нашему издательству..."    Это убийственно краткое послание пришло на электронную почту через девять месяцев ожидания, когда он почти закончил "вылизывание" продолжения. Накануне он в резкой форме потребовал от ассистента главного редактора внятного ответа, исчерпав остатки авторского терпения. Прочитав вердикт, Петр, словно в тумане, набрал выученный наизусть московский номер.    - Марина, здравствуйте, - глухо пробормотал он в трубку. - Я получил заключение вашего главного. Спасибо за отказ. Очень вовремя. Я как раз собирался выслать вторую часть...    - Примите мои извинения, - безразлично ответила девушка, - но наше издательство не печатает романы подобного формата.    - Что!? Вам потребовался чуть ли не год, чтобы определить формат?! - Петр с трудом подбирал выражения. - А сколько лет надо ждать, чтобы у вас напечататься?! Всю жизнь?!    - Я извинилась! - Ассистентка перешла в наступление. - Вы знаете, сколько макулатуры, простите, материала нам присылают?! У нас катастрофически не хватает людей даже просматривать рукописи и файлы всех желающих. Скажите спасибо, что вам ответили!    - Спасибо! - Он понял, что разговор беспредметный. - Я понял. Рад был с вами пообщаться столь результативно!    - Не берите близко к сердцу, - сжалилась девушка. - Это рабочая ситуация. Есть другие издательства. Но... Я не думаю, что ваш роман возьмут в печать. Понимаете, это сейчас никому не интересно.    - Что именно?    - То, о чем вы написали. - Марина явно испытывала неудобство. - Хотя... У вас неплохой стиль. Я бы посоветовала вам попробовать себя в другом жанре.    - В каком, другом? - желчно переспросил Петр. - Любовные романы? Детективы?    - Не обязательно, - Марина поняла намек. - Сейчас очень востребована качественная фантастика и остросюжетная мужская проза. Детская литература...    - А стихи? - безнадежно уточнил Петр.    - Что вы! - искренне удивилась Марина. - Кто в наше время читает стихи? А вы пишете стихи?    - Конечно, нет! Всего доброго! - Он бросил трубку.       "Во все времена кто-то читает чьи-то стихи, - подумал Петр, аккуратно укладывая "Неизвестную Стихию" в сумку. - Но изданные стихи, как и все остальное в нашей жизни - лишь вопрос моды, следствие лживо-рыночных отношений и результат работы неглупой головы. Но не головы автора. Ибо, авторских мозгов, извините, сотни тонн, а издаваемые товарищи почему-то пасутся отнюдь не табунами ..."    Петр задумчиво провел ладонью по ровно уложенным книгам.    Теперь он владелец полного собрания сочинений Глеба Параллельного. Официально известных сочинений, если быть точным. Трехтомник в стихах, автобиографический роман, два сборника рассказов. И - последнее прижизненно выложенное в сеть произведение Глеба - первая часть фантастической серии "Своя Чужая Миссия". Читательский мир встречал труды усопшего в обратной хронологической последовательности. Так распорядилась судьба. Вначале свет увидело то, что меньше всего для него предназначалось. "Миссию" Глеб писал скорее для себя, нежели для кого-то. Это был подсознательный протест, отчасти - эксперимент. Проверка на вшивость окружающего мира, своеобразный зачет на зрелость восприятия. Окончательное расставание с иллюзиями. Логически предопределенный экзамен на понимание жизни, которая рано или поздно заставляет отсчитывать себя с конца, а не с начала. Когда во весь рост поднимается вопрос самому себе: "А всё ли ты, человек, сделал, что должен успеть сделать? Только не ври себе..."    Первый раз на этот вопрос Петру пришлось отвечать, когда до развала семьи оставались считанные месяцы. Светлана уехала в Москву. Виола уже не могла противостоять его систематическим выпивкам. Она почти свыклась с мыслью, что с разводом жизнь не заканчивается. Петр вяло отмечал с очередного похмелья, что глаза жены стали напоминать пластмассовые пуговицы, лишенные малейших проблесков радости.    Для соседей, родственников, знакомых и коллег они выглядели вполне благополучной семейной парой. На неделе Петр с переменным успехом контролировал себя, поскольку не мог обходиться без руля. Но пару раз все-таки пришлось дать "на лапу" блюстителям дорожного порядка, когда ему предложили проехать на медицинское освидетельствование. Что происходило в их квартире по выходным, знали только двое. Петр понимал, что еще чуть-чуть, и... Многократно Виоле читались торжественные обещания. Он ненавидел свою слабость, но ситуация приближалась к катастрофе. Уже не было смысла врать себе, что человек сильнее спиртосодержащих жидкостей.    Причины собственной деградации были ясны до мелочей.    Целое никогда не начнет разрушаться, пока монолитны составляющие части. В первую очередь - Петр обреченно признавал это - требовался капитальный ремонт его личности. Помнится, дожив почти до сорока лет, он не упускал случая похвастаться, что не знает такого понятия, как кризис среднего возраста. Некогда человеку, живущему полнокровной жизнью, в кризисах пребывать. Если у вас нормальная семья, интересная работа и увлечения для души и тела - о каком надуманном кризисе глупого возраста можно рассуждать?!    Вероятно, за все рано или поздно приходится расплачиваться.    За самонадеянные утверждения, за слишком счастливое прошлое, за легкие шальные деньги, наконец. Продираясь сквозь кисель мутного времени жизни, подбирая черепки себя, Петр с фатальной неизбежностью ощущал, что склеивать нечего и не из чего.    И самое главное -