Отвернувшись, Нол двинулся прочь. Сабрина закрыла глаза.
«Главное — не заплакать», — сказала она себе. Она с самого начала знала, что за человек Нол Бэнкс. Зачем надо было превращать его в сказочного принца? Остается только забыть о том, что осталось в прошлом, и думать о будущем.
А что ждет ее в будущем? Втянув воздух сквозь зубы, Сабрина поднялась на ноги. Воздух, ей нужен воздух, подальше от шума и толпы. И, не оглядываясь, она устремилась к выходу из зала, огибая столы, стулья и танцующих.
Запах хлорки обжег ноздри Нола, когда он объезжал бассейн, принадлежащий району, где жил его отец: рабочие готовили бассейн к купальному сезону, ведь весна уже близилась к концу. Пройдя вдоль пестрых цветочных клумб, Нол остановился у входной двери и нажал кнопку звонка. Дэвид Бэнкс открыл дверь почти сразу.
— Заходи, Нол. Я только что кофе сварил, будешь?
— С удовольствием. Как поживаешь, пап? — спросил Нол, переступая через порог. Как обычно, воздух в доме у отца был сизым от дыма.
— Неплохо. — Заглянув в маленькую кухоньку, Дэвид вернулся с двумя чашками в руках. — Давай посидим на улице, доктор прописал мне свежий воздух. И они вышли на небольшую террасу, где стояли деревянные садовые стулья и стол.
— Что-то серьезное? — забеспокоился Нол.
— Нет. Просто нужно каждый день гулять пешком, играть в гольф, иногда в теннис. Меньше курить. — Дэвид вздохнул. — В общем, поменять образ жизни.
— Образ жизни… — задумчиво повторил Нол. — Я вот думаю, может, и мне что-то стоит поменять?
Дэвид подвигал седеющими бровями.
— Неужели решил забить на вечерний глоток текилы?
Нол вздохнул:
— Я всегда думал, что мне ничего в жизни не надо, кроме глотка текилы, интересной работы днем и красивой женщины вечером. А теперь… я уж и сам не знаю, чего хочу.
— А я знаю, чего хочу, — сказал отец Нола, глядя на яркие тюльпаны на зеленой лужайке. — Дэвид, помолчав, посмотрел на сына: — Я хочу, чтобы твоя мать вернулась ко мне.
Нол едва не пролил кофе себе на брюки.
— Так бездарно время потрачено: я один, она одна. Я надеялся, она рано или поздно образумится, но она страшная упрямица, — договорил Дэвид.
— Правда? — изумился Нол. — Вы же ненавидите друг друга!
Дэвид покачал головой:
— Ты помнишь только то, что было перед разводом. А до того… У нас была любовь, о которой пишут в книгах.
Наморщив лоб, Нол покопался в памяти: они с отцом играют в гольф, мать смотрит на них сияющими глазами… родители обнимаются на кухне как подростки. Черт, получается, Нол все это время помнил только плохое, забывая о хорошем?
— Во всем виноват я, я один, — тяжело произнес Дэвид. — Я признал свою вину, я просил прощения, пока не посинел, но твоя мать… — Он махнул рукой.