Легендарный командир не очень походил на солдата. Если Адаман Фейн обладал высоким ростом и бычьим телосложением, то Блоха был низеньким и морщинистым, его смуглую до черноты кожу усыпали оспины, оставшиеся от какой-то перенесенной в детстве болезни, а голову, словно дым, окутывал седой пушок. Тем не менее одна его высадка могла служить напоминанием о том, на что способен этот человек и его крыло. Никто другой не делал таких приземлений – ни кадеты, ни инструкторы, ни Адаман Фейн; да еще на палубу движущегося корабля! Если бы Валин попробовал повторить этот трюк хотя бы над водой, он мог считать себя счастливчиком, если бы обошелся без переломанных ребер. А над пляшущей на волнах палубой… лучше даже и не думать. Ему всегда казалось, что кеттрал немного приукрашивают правду, когда говорят, что Блоха налетал более тысячи успешных боевых заданий, но после этого…
– Что за ненужная бравада, – заметил Фейн, приподняв бровь.
Блоха поморщился.
– Прошу прощения. Меня прислало командование.
– И в спешке, клянусь Кентом!
Блоха кивнул. Он оглядел собравшихся кадетов и вроде бы чуть подольше задержался взглядом на Валине, затем снова обратил внимание на Фейна.
– Тебе и твоему крылу предписано как можно скорее подняться в воздух. Лучше было еще вчера. Полетите на север следом за мной. К нам присоединится крыло Сендры, оно уже в пути.
– Три крыла? – переспросил Фейн, ухмыляясь. – Похоже, намечается что-то интересное! И куда мы направляемся?
– В Аннур, – ответил Блоха. По всей видимости, он не разделял энтузиазма Фейна. – Император мертв.
«Император мертв»…
Эти слова засели в мозгу Валина, словно рыбья кость, и даже сейчас, спустя несколько часов после того, как Блоха упал с неба в вихре ветра и шуме крыльев, продолжали безжалостно терзать его. Это казалось невероятным – как если бы ему сказали, что океан высох или что земля раскололась пополам. Разумеется, смерть Санлитуна была трагедией для империи – после десятилетий стабильного и взвешенного правления; однако почти на всем протяжении обратного полета на Кирины Валина одолевали какие-то мелочи, незначительные с виду воспоминания. Отец, держащий уздечку, в то время как он сам пытается усидеть на лошади, впервые оказавшись в седле. Отец, подмигивающий ему во время скучного торжественного обеда, пока никто не смотрит в их сторону. Отец, сражающийся со своими сыновьями на мечах левой рукой, чтобы на время дать им возможность думать, что они побеждают… На Киринах, как и повсюду, предстояла траурная церемония в память императора, но у Валина не было никого, с кем он мог бы оплакать ушедшего человека.