— Здравствуй, — ответила Фелиция таким снисходительным тоном, будто делает мне самое великое одолжение во вселенной.
Когда я вошла, то обнаружила, что у нас гостит Ириона. Весь оставшийся вечер я терпела их перешептывания, старательно делая вид, что не понимаю, о ком они говорят. Наконец не выдержала и, развернувшись к ним, сказала:
— Хотите что-нибудь у меня спросить? Я могу вам рассказать, как все было на самом деле, но тогда вам не о чем будет сплетничать, ведь правда гораздо скучнее того, что вы и такие, как вы, рассказываете друг другу. Нет? Ну тогда, мисс Дженкинс, прошу: освободите комнату, я хочу спать.
Ириона возмущенно посмотрела на меня, а потом резко встала и ушла, громко хлопнув дверью. Фелиция была возмущена так же сильно, как и ее подруга, однако ей, к нашему общему сожалению, идти было некуда, и она возмущенно выключила свет и возмущенно пошла в ванную, а потом все так же возмущенно легла спать.
До четверга моя жизнь текла почти одинаково: сплетницы, учеба, общежитие, подметание дорожек и Дороти, которая помогала мне пережить все это. Чарли так ни разу и не объявился, и моя надежда на хеппи-энд с нашей свадьбой в конце и кучей детишек таяла с каждым днем все стремительнее. Я даже не встречала его за эти дни ни в Академии, ни в общежитии, ни в городке, и было похоже, что он умело избегал встречи. Из-за всех этих событий я чувствовала себя странно: меня бросало из одной крайности в другую, я то искренне хохотала над собой, то злилась на всех вокруг и впадала в депрессию. Так или иначе, но приближался злосчастный четверг, и defensionem cogitationes с миссис Блюмсборг я ждала с ужасом.
Перед занятием я усердно готовилась и заставляла Дороти проверять меня и читать, но все равно не покидало чувство, что на этот раз жертвой Блюмсборг буду я.
Так и случилось. Профессорша сделала свой обычный крюк по аудитории, а потом сразу же вызвала меня на середину зала для коронного «опроса».
— Итак, мисс Донаван, что я задавала на это занятие? — начала, как обычно, издалека, она, и у меня участилось сердцебиение.
— Отработать прием «вложение воспоминаний», — ответила я не очень уверенно, хотя знала наверняка.
— Верно. И что это за прием? — продолжала миссис Блюмсборг, и утолки ее губ слегка поползли вверх, означая тем самым начало хитросплетенного издевательства.
— Этот прием позволяет в случае неожиданного прочтения повести читающего по своим избранным воспоминаниям, чтобы не выдать истинных мыслей, — отрапортовала я заученные наизусть строки, и профессорша остановилась, вперив в меня взгляд.