– Этот человек… – начал де Граммон насмешливым тоном.
Но Филипп, положив ему руку на плечо, перебил.
– На это должен отвечать я, кавалер де Граммон, – сказал он, – потому что вы обвиняете именно меня. Позвольте же мне помешать вам совершить низость.
– Низость?! – тигром взревел де Граммон.
– Я произнес это слово и настаиваю на нем. Я согласен дать вам удовлетворение, когда вам будет угодно.
– Сейчас.
– Сперва покончим с первым делом, так некстати начатым вами. Другим займемся в свою очередь, будьте спокойны.
– Успокойтесь, де Граммон, а вы, Филипп, говорите. Что вы можете сказать в свою защиту? – произнес Монбар холодно.
– Девушка, о которой идет речь, действительно была взята мною в плен. Правда и то, что я не поместил ее с невольниками в общую долю. Я могу сослаться на слова самого Монбара, который в награду за то, что я придумал эту экспедицию, дал мне право сохранить для себя невольника или невольницу, каких я захочу. Я уверен, что Монбар не станет отказываться от своего слова.
– Конечно нет! – вскричал адмирал. – Капитан Филипп говорит правду. Я думал, что власть, предоставленная мне братьями, дает мне право предложить это скромное вознаграждение человеку, которому мы обязаны такой богатой добычей.
– Вы имели на это право, брат, – сказал Пьер Легран, – мне кажется, что я передаю чувства всех наших братьев.
– Да, да! – в один голос ответили командиры.
– Де Граммон не прав, – заметил Дрейф.
Кавалер до крови закусил губы, чтобы не отвечать.
– Стало быть, я совершенно оправдался в ваших глазах, братья, – сказал Филипп.
– Да, да! – закричали они.
– Благодарю вас, но я не буду оправдан в собственных глазах, если не скажу вам всего.
– Говорите, брат, говорите!
Филипп обернулся к исповедальне, находившейся с правой стороны церкви, в боковой капелле.
– Пожалуйте, сеньора, – сказал он.
Исповедальня отворилась, и оттуда вышла донья Клара.
Все почтительно поклонились ей. Поклонился ей и де Граммон. Краска стыда залила его лицо, так как он начинал понимать всю гнусность своего поступка.
– Господа, – сказала донья Клара, – на другой день после взятия Гибралтара в шесть часов вечера капитан Филипп привел ко мне в дом молодую женщину и ее старую служанку. Молодая женщина страдала ужасными нервными припадками. Я предложила капитану оставить ее у себя и позаботиться о ней. Именно этого капитан и желал, для того и привел ее ко мне. Эта молодая женщина заинтересовала меня. Мне удалось привести ее в чувство. Я просила капитана оставить ее мне, и он ответил, что услуги, оказанные мною экспедиции, оправдывают это требование и что с этой минуты я могу принимать участие в судьбе этой несчастной. Вот как все было. С тех пор бедная пленница оставалась у меня.