Пир скрипнул от злости зубами, вспомнив слова Дима о действиях охранников. Как, ну как она смогла привлечь на свою сторону его собственных телохранителей, чем сманила? Деньгами? Но эти бойцы прошли не одну кампанию под стягами Граммонов, они бесконечно преданы барону, а тот никогда не обижал своих воинов ни в жалованье, ни в доле от добычи. Конечно, с золота они не ели, но отец был достаточно щедр, чтобы его гвардейцы не помышляли об уходе. Да что там! Барон платил им так, как платят своим копьям дворяне имперской конницы! А обещать такую сумму, перед которой не устояли бы воины отца… так ведь Наста не похожа на человека, в чьем распоряжении имеются тысячи золотых.
Значит, не деньги тому виной. Тогда что? Дворянство? Но Наста сама говорила, что происходит из рода обычных безземельных всадников и не может похвастаться громким титулом. Да и прошли те времена, когда возвести в дворянское достоинство мог любой граф. Еще дед нынешнего императора изрядно ущемил в правах титулованную знать, лишив их, в числе многих прочих, и такой привилегии. Может, эта сучка просто соблазнила отцовых воинов? Хм…
Глаза Граммона затуманились, когда он вспомнил восхитительную фигурку девушки, нежные черты ее лица и мягкую улыбку, но спустя миг черная злоба вымыла весь восторг воспоминаний. Точно! Наверняка эта шлюха именно так и поступила! Запудрила мозги телохранителям, не привыкшим к общению с дворянками и не способным противостоять ее красоте и обаянию, вот и результат. От мысли, что сейчас где-то в Ленбурге эти предатели, может быть даже трое сразу, валяют на перинах Насту, Пир тихо зарычал. Шлюха! Да, шлюха… Но это ЕГО шлюха!
Громко лязгнула о ножны сталь кинжала, и Граммон опомнился. Взглянул на ладонь, сжимающую рукоять чужого оружия, и, медленно, со свистом выпустив сквозь стиснутые зубы воздух, постарался успокоиться. Спустя несколько минут ему это удалось. Пусть и с трудом, но Пир справился со своим идущим вразнос разумом. И только приведя в порядок мысли и чувства, догадался убрать кинжал обратно в ножны.
Что это было? С какого искажения его так взбесило одно лишь предположение о распутстве Насты? Ничем не подкрепленная фантазия, и только! А он повел себя так, словно увидел все измысленное своими собственными глазами. Да и, в конце концов, какое ему дело до того, с кем кувыркается эта тварь? Неужто он действительно влюбился?! Э-э-э, нет. Так не пойдет!
Граммон поднялся на ноги и принялся мерить шагами довольно большую комнату. Мысль о том, что он мог влюбиться в собственную убийцу, пусть и несостоявшуюся, ему совсем не пришлась по нраву. К тому же влюбленность совсем не сочеталась с другим желанием, прочно поселившимся в его душе. Выбраться из Пустошей, отыскать суку и казнить. Желательно вместе с предателями-охранниками. Даже не так. Не желательно, а обязательно!