* * *
– И что здесь? – прищурившись, Богдан с изрядной долей скептицизма рассматривал рамку фреймчита. С последнего свидания с супругой миновало две недели с гаком.
– Чтиво, тебе теперь можно. Повязку когда сняли, три дня назад? – Регина ласково провела по удивительно мягкому ежику волос на голове супруга, таки шевелюра у которого начала отрастать и оказалась не жёсткой и колючей, а пушистой, будто у младенца.
Богдан поймал руку жены, прижавшись губами к тонким, таким обманчиво хрупким пальчикам с аккуратным маникюром. Две недели после операции по пересадке специально под него выращенных глаз ему пришлось таскать темную повязку и пить всякую гадость для скорейшего приживления нервных окончаний. Зачем, спрашивается, когда можно было ограничиться медицинскими нанитами, ну потерпел бы он три, от силы четыре дня, но две недели темной полумаски на лице – это уже лишнее. А потом ещё три дня адапционного периода с постепенным усилением освещённости и, в печень этих эскулапов, нанитовыми инъекциями. Один плюс, хоть было за что страдать. Острота зрения у новых глазок не хуже, чем у орла и кошек. Профессор что-то такое намудрил, энтузиаст чертов, зато ночью ему теперь можно без фонаря гулять, как кот, который ходит сам по себе.
Игры с радиацией и сёрфинг на ударной волне лихачу вышли боком. Лучевая болезнь во всех её жутких проявлениях, отягощённая ранениями и боевой химией, которая сама по себе встряхивает организм подобно блендеру, нагнала рисконавта, не успел тот опустить оружие. Удивительным было то, что он дотянул до Ирия, не отбросив по пути копыта. За авантюры пришлось расплачиваться двумя месяцами в регенерационной капсуле в состоянии спящего овоща и ещё полутора месяцами реабилитационного курса биогенной коррекции. Неприятным сюрпризом после выхода из капсулы стала быстро прогрессирующая слепота. Что-то в глазах основательно сломалось и не думало поддаваться лечению. Собрав консилиум, врачи решили бороться с недугом самым кардинальным методом, то есть сменить глаза пациенту. Не далее как три дня назад Богдану дали добро на полную нагрузку новоприобретенных органов зрения.
– Так всё же, что здесь?
– Упрощённое до безобразия занимательное чтиво, – влив в голос липкой патоки елея, добавила она, после чего жёстко припечатала: – Дочитаешь, отформатируй фрейм. Даже за такой бульварный роман убивают без приговора суда.
– Постой, не гони лошадей, – нахмурился Богдан, постепенно светлея лицом. – Марья?
– Марья.
– Ей же должны были почистить память, Маланов вряд ли бы допустил утечку информации на сторону.