Тимоти поморщился от боли и страха.
— Хочешь, я переломаю ему ноги? — с наигранной готовностью спросил Доминик, скрестив на груди руки.
— Нет, не надо! — завопил Мониген.
— Поклянись, что никогда больше не будешь шантажировать женщин, — великодушно потребовал Доминик. — И вот еще что, писатель. Уезжай-ка из Чикаго — этот город стал слишком тесен для нас двоих.
— Завтра… — хрипло пообещал Мониген.
— На рассвете! — добила его Катя. — Если ты заявишься на работу, я тут же расскажу всем о твоих сексуальных домогательствах.
— Но у тебя нет никаких доказательств.
— Ошибаешься.
Катя достала из сумочки диктофон и нажала кнопку. На всю комнату зазвучал голос Монигена. Он угрожал ей, требуя лечь с ним в постель.
— Хорошо, — поникшим голосом просипел Мониген.
Доминик смерил его презрительным взглядом.
— Пойдем отсюда, — сказала Катя и первая направилась к двери, прихватив со стола уцелевшую бутылку вина. — Это мой трофей! — бросила она Монигену.
Тот теперь и в самом деле был похож на слизняка — раздавленного и противного.
В вестибюле первого этажа Доминик остановился, обнял Катю и взъерошил ей волосы.
— Никогда больше не надевай парик, — попросил он. — Пожалуйста…
Катя кивнула и улыбнулась. Ей вдруг открылось, что обниматься с ней Доминику нравится, во всяком случае, не меньше, чем работать гангстером.
— Я не кажусь тебе уродкой? — тихо спросила она.
— Я обожаю тебя, — улыбнулся Доминик. — Мне нравится в тебе даже то, что ты умеешь создавать компьютерные вирусы. И понимаешь, что такое нейтроны с протонами.
— Откуда ты знаешь про протоны?! — изумилась Катя.
У нее было такое лицо, что Доминик рассмеялся.
— У меня повсюду агентура, — гордо выпятил он грудь, открывая дверь и пропуская вперед Катю. Она заливисто засмеялась в ответ.
Ночь была теплой и звездной.
Доминик не сводил жадного взгляда с Кати, и его возбуждение передалось ей. Пожалуй, еще мало кто, а может, и никто не смотрел на нее так. Чувства заглушили доводы разума, и она отдалась на их добрую или недобрую волю.
— Заедешь ко мне? — вдруг спросила она.
— Ты шутишь!
— Я говорю совершенно серьезно. Если, конечно, тебя не пугают философствующие астрофизики.
— Не пугают. Наоборот!
Катя понимала, что играет с огнем, но ничего не могла с собой поделать.
— Знаешь, я и представить раньше не мог, что ученые, то есть женщины-ученые, могут быть такими сексуальными, — сказал Доминик. — А теперь мне хоть об элементарных частицах нашептывай…
— …и что?..
— Я все равно буду возбуждаться… целуя ее в шею, пробормотал Доминик.
— Правда?
Катя положила руки на его плечи. Доминик тут же припал к ее губам.