Это голова!
Я вскрикиваю и с трудом подавляю дурноту. Джеб, выругавшись, пытается повернуть меня к себе, но я не могу оторвать глаз от окошка. Должно быть, эта жидкость – что-то вроде формальдегида. Но зачем Морфей держит заспиртованную голову в оловянной коробке для шляпы? Он совсем спятил?
– Проснись, красавица, – шепчет Морфей с притворной нежностью в голосе.
Я в ужасе наблюдаю, как он стучит пальцем по стеклу, над сомкнутыми веками головы. Глаза распахиваются, и я чуть не падаю.
Голова живая.
Я вспоминаю живые шахматы – и всё становится на свои места. Это Королева Слоновой Кости. Она гораздо красивее яшмовой фигурки – хрупкая и бледная, как лунный луч. На висках у нее виднеется черный сетчатый узор, похожий на отпечаток стрекозиных крыльев. Глаза у Королевы светло-голубые, почти бесцветные. Длинные загнутые ресницы устремляются вверх каждый раз, когда она моргает. Ресницы, как и брови, серебристые и негнущиеся, словно покрытые льдом. От висков две черные линии заходят на скулы и заканчиваются рисунком в форме капельки, как будто Королева плачет чернилами.
Бледно-розовые губы – очаровательное сердечко – раздвигаются в обожающей улыбке, когда Королева замечает Морфея. Она пытается заговорить. Он придвигается ближе и нежно проводит рукой в перчатке по щеке за стеклом. Королева вновь хочет что-то сказать, но сквозь жидкость и стекло ее не слышно.
Мы с Джебом стоим и смотрим, не в силах вымолвить ни слова.
Первым тишину нарушает Морфей.
– Это бормоглот. Он может вместить существо целиком, хотя мы видим только лицо. Ты ведь встречала фразу «голову с плеч» в той книжке, которая у тебя с собой?
Я рассматриваю свои перчатки и думаю про шрамы. Морфею известно, что эта фраза мне попадалась не только в книжке. Быть может, Элисон имела в виду именно это, когда сказала, что не хочет, чтобы я потеряла голову?
– Перед тобой, так сказать, первоисточник, – говорит Морфей. – Маленькая Алиса чересчур буквально восприняла то, что услышала. Заключение в бормоглоте было обычным наказанием здесь, в Стране Чудес. Хотя теперь оно считается варварским. Это хуже тюрьмы, потому что заключенного можно видеть, но нельзя слышать. Крик, шепот, бормотание – жидкость поглощает всё.
Коробка на столе дрожит. Обожание на лице Королевы сменяется отчаянием. Она мечется под стеклом, и на поверхности вскипают пузырьки. Ее волосы развеваются, как белые водоросли.
Морфей обхватывает коробку руками, чтобы она не свалилась со стола. Рот королевы растягивается в немом вопле, и тогда он, побледнев, захлопывает крышку. Морфей прячет коробку в сумку, прежде чем я успеваю разобрать надпись.