– Видишь? – спрашивает он. – Поскольку игрушки Второй Сестры содержат невинную детскую любовь – самую мощную связующую силу в мире, – рассечь эти нити способен только…
– Стрижающий меч, – договариваю я, чувствуя ком в желудке.
Я забираю медвежонка и обвожу пальцем ямки, оставшиеся от глаз.
– А что будет, если… когда я справлюсь с чудовищем?
– Белая армия согласилась покинуть замок – при условии, что Червонный двор возведет на трон новую королеву и освободит Королеву Слоновой Кости. Оба двора признают тебя законной наследницей, как только ты пройдешь последнее испытание и овладеешь силой улыбки.
Он самодовольно ухмыляется.
– Подозреваю, что Червонный Король считал себя изрядным хитрецом, составляя список. Но мы исполнили все требования. С этим никто не сможет спорить.
Меня охватывает дурное предчувствие при мысли о том, что я предстану перед обоими дворами.
– Значит, я взойду на трон. А потом мы с Джебом уйдем?
– Став королевой, ты заставишь Червонного Короля и Гренадину освободить Королеву Слоновой Кости. В Стране Чудес воцарится мир. Оба портала будут открыты. А затем… – Морфей проводит пальцем по шляпе, – затем ты сможешь использовать желание, чтобы очиститься от здешних примесей. В свою очередь, это спасет твою мать и твоих будущих детей. Червонный двор изберет новую королеву, как только ты и твой рыцарь вернетесь в мир людей.
Что-то в этом последнем пункте не так. Во-первых, кого они коронуют? Во-вторых, каким образом половина меня – половина, принадлежащая Стране Чудес – просто возьмет и исчезнет? Ее что, сотрут волшебным ластиком?
Прежде чем я успеваю выразить опасения вслух, Морфей произносит те единственные слова, от которых я забываю обо всем.
– Хочешь увидеть своего смертного друга?
Я придвигаюсь к краю, чтобы подняться, но Морфей встает на колени передо мной. Вечная преграда на моем пути.
– Не двигайся, цветочек. Ты увидишь его и так.
Он засовывает руку между сиденьем и подлокотником кресла, рядом с моей правой ногой. Нервные окончания в бедре начинают гудеть. Не сводя с меня глаз, Морфей достает маленькое зеркальце в тисненой серебряной оправе и поворачивает его ко мне. Я вижу Джеба – в какой-то сырой темной камере. Он бьется головой о прутья решетки и, шатаясь, отступает, как будто не в себе. По его лицу течет кровь.
У меня разрывается сердце. Кажется, я могла бы выплакать еще тысячу желаний и заново наполнить море.
– Джеб, перестань!
– К твоему сведению, – произносит Морфей, наблюдая за моей реакцией, – он сидит в птичьей клетке. Наш мнимый эльф сейчас не больше воробья. Одно мое слово – и стражи скормят его Дине, вечно голодной королевской кошке.