– Когда ты завтра работаешь? – спрашивает он.
Я стою, как безмозглый манекен.
– Так… у нас с Джен смена начинается в двенадцать.
– Отлично. Пусть она тебя подвезет. А я тогда зайду и проверю мотор.
У меня сжимается сердце. Называется, вот и вспомнили о прежних временах. Такое ощущение, что отныне Джеб намерен меня избегать.
– Да. Конечно.
Я проглатываю недовольство и ковыляю рядом с папой дальше. Он перехватывает мой взгляд.
– У вас все нормально? Вы всегда возились в гараже вместе, сколько я помню.
Я жму плечами, когда папа открывает стеклянную дверь.
– Наверное, мы постепенно отдаляемся друг от друга.
– Не забывай, он всегда был хорошим другом.
– Друзья не пытаются тобой управлять. Это обычно делают отцы.
Подняв брови для пущего эффекта, я захожу в прохладный вестибюль. Папа молча шагает следом.
Я вздрагиваю. Больничные коридоры нервируют меня своей длиной, пустотой и желтым мигающим светом. Белый кафель усиливает звуки, быстро ходят сестры в полосатых зеленых халатах. В них они больше похожи на волонтерок, чем на квалифицированных медицинских работников.
Пересчитывая шипы на колючей проволоке, которая нарисована на футболке, я жду, когда папа поговорит с дежурной медсестрой. На мою руку садится муха. Я ее отгоняю. Она облетает вокруг моей головы с громким жужжанием, в котором слышится: «Он здесь», и устремляется в коридор.
Пока я смотрю ей вслед, папа подходит ко мне.
– С тобой точно все хорошо?
Я киваю, отгоняя видение.
– Просто не знаю, чего ожидать сегодня.
И это отчасти правда. Элисон слишком волнуется, когда видит растения и цветы, поэтому часто гулять не получается. Но она отчаянно просится на свежий воздух, и папа уговорил врача попытаться. Кто знает, что из этого выйдет?
– Да. Надеюсь, она не перевозбудится. – Папин голос обрывается, плечи сгибаются, как будто на них давит печаль минувших одиннадцати лет. – Жаль, что ты не помнишь, какой она была раньше.
Мы идем к двери, и он кладет ладонь мне на затылок.
– Такая уравновешенная. Такая собранная. Как ты. – Папа произносит это шепотом, может быть надеясь, что я не услышу.
Но я слышу, и кольцо колючей проволоки стягивается теснее, так что сердце задыхается и кровоточит.