Он вздыхает и одновременно посмеивается.
– Подумать только, столько времени твоей маме мешали поправиться негодные лекарства. Я так рад, что мы успели это выяснить и отменить шоковую терапию…
– А уж я как рада.
Я беру папу за руку и прижимаюсь к ней щекой.
– Не то слово.
Папа легонько тянет меня за рыжую прядку.
– Это что, новый шиньон?
– Конечно, – машинально отвечаю я и только потом понимаю, что солгала.
– Мне нравится. Ладно, пончики на столе. А я поеду в клинику на целый день. Ты приедешь после работы?
– Обязательно! – восклицаю я.
И тут я понимаю, что папа не спросил насчет кресла. Я ожидаю увидеть оторванные маргаритки, но они все на прежних местах. Очень странно. Потому что я и это забыла исправить.
Папа шагает к двери и по пути оборачивается.
– Кстати, проверь свои ловушки. В одной из них я видел огромного махаона. Наверное, он туда залетел во время вчерашней грозы. Он украсит твою мозаику. Я никогда таких больших не видел.
Огромный махаон… от удара под дых мне было бы не так больно, как от этих слов.
Я кладу яшмовую гусеницу на столик и заставляю себя дождаться, пока папа уедет.
В гараже я открываю одно за другим три ведерка, прежде чем нахожу его, лежащего поверх кучки других насекомых. Мне в нос бьет запах кошачьего наполнителя и банановых шкурок. Я вынимаю махаона из ловушки. Блестящее синее тельце и черные атласные крылья висят безжизненно, неподвижно.
Он каким-то образом спасся… выбрался из брюха брандашмыга и прилетел сюда, только для того, чтобы я его удушила.
Держа махаона в ладонях, я печально бреду в гостиную, охваченная тошнотворным чувством вины и скорби. Я кладу бабочку на столик рядом с яшмовой гусеницей и дрожащим пальцем расправляю черные крылья.
– О чем ты думал? – тихонько спрашиваю я. – Зачем залетел в эту трубку? Уж ты мог бы быть осторожнее…
Так больно видеть его, некогда полного жизни и блеска, а теперь неподвижного, как яшмовая фигурка. Я глажу холодное синее тельце.
– Теперь я тебе верю, слышишь? Я верю, что ты думал обо мне. И никогда не забуду твою жертву.
«Я не дам тебе забыть», – доносится до меня голос Морфея.
Я отскакиваю – а тельце бабочки начинает вибрировать.
Крылья складываются и растут. Они распахиваются, и я вижу сидящего на столе Морфея – как всегда, в блеске и славе. На нем современный костюм из сапфирового шелка, в тон драгоценным камням на лице. И, разумеется, на голове причудливая шляпа.
Я стараюсь скрыть радость, но улыбка пробивается против воли.
– Я знал, что ты будешь скучать. – Морфей спрыгивает на пол, подходит вплотную и буквально прижимает меня к стене своим телом.