Я упираюсь руками в землю, чтобы сесть, и травинки колют мои ладони сквозь перчатки.
Статуя мальчика с солнечными часами стоит всего в нескольких шагах.
За моей спиной – фонтан. Вода стекает по зеркальным скатам высотой в мой рост. Наверное, это и есть выход из портала, сквозь который я прошла, потому что волосы и одежда у меня мокрые. Железная кованая решетка с остриями отбрасывает тень на траву.
Я встаю, снимаю рюкзак и стряхиваю землю с юбки и лосин.
Белый шум, который издают цветы и насекомые, кажется реальным. И пение птиц. И ветер, который колышет листву над головой, тоже. Белые розы на кусте рядом со статуей пахнут по-настоящему. Все органы чувств твердят, что это не галлюцинация.
Воображение не могло породить руки, прикасавшиеся ко мне, и песню, которую таинственный проводник оживил в моей памяти. Ее слова ускользают от меня, но я знаю, что они чем-то важны. Как и положено колыбельной, мелодия создает ощущение уюта и безопасности. Я вслушиваюсь в белый шум – и различаю отчетливый шепот.
«Найди кроличью нору».
Ветерок доносит до меня слабый аромат. Это разговаривают розы.
Я опускаюсь на колени и ползу к статуе, раздвигая по пути траву. Где-то здесь должна быть дыра или люк. Вход в туннель.
Резной каменный бордюр и полоса земли, поросшая плющом, окружают массивный постамент. Я роюсь в палой листве. Белый шум многократно усиливается: я вторгаюсь в священные обиталища пауков, жуков и прочих насекомых. Кто-то пускается наутек у меня из-под рук, кто-то взмывает в воздух. Их разговоры окружают меня, направляют, ведут.
«Достаточно прикосновения пера, чтобы войти в подземный мир».
Я с трудом поднимаюсь на ноги, шагаю в заросли плюща и толкаю статую. Она не двигается.
«Нужно правильно выбрать время, иначе ты проведешь здесь всю ночь».
Время. Я припоминаю объяснения к «Варкалось…». Кажется, там шла речь о четырех часах? Судя по тени, уже начало шестого. Наверное, нужно как-то вернуть часы назад.
Я пытаюсь переместить столбик солнечных часов так, чтобы тень упала на римскую цифру IV. Он тоже не двигается.
Но, может быть, статуе должно лишь показаться, что сейчас четыре часа.
Я роюсь в рюкзаке и вытаскиваю писчее перо, которое нашла в папином кресле.
«Прикосновением пера…» Я держу перо над циферблатом так, что тень, которую оно отбрасывает, падает на IV. Найдя нужный угол, я втыкаю перо в расщелинку, чтобы оно держалось. Стрелка по-прежнему указывает на пять, но я надеюсь, что моей импровизации будет достаточно.
Из-под статуи доносятся щелчки и потрескивания, как будто кто-то отпирает замок. С бешено бьющимся сердцем я упираюсь плечом в каменного мальчика, а пятками в землю, и изо всех сил нажимаю.