– Заберите кто-нибудь! Их убьют!
За полчаса до этого одного щенка съели дядюшка Шило и Утка. Когда Алена попыталась вступиться, они ее поколотили. Оставшиеся четыре собачьих детеныша играли в траве. На вид им было около двух месяцев. Бабка Алиса и ее дочки сразу предложили утопить щенят в ведре.
– Проблем будет меньше, – уверенно заявили женщины.
Пришлось силой забрать щенят, в то время как Макар уже любезно принес ведро с водой.
Соседи объединились против нас.
Дядюшка Шило пообещал нас зарезать, Трутень задушить, а бабка Алиса и ее дочки плюнули вслед.
– Чеченские паразиты! – возмутился Макар. – Долго они будут выделываться в нашем селе?! Найдем на них управу!
– Собаку мы забираем себе! И щенят в обиду не дадим! – сказала на это моя мама. – Хватит того, что за домом лежит шкура рыжей кошки.
Местные алкаши сварили из кошки суп, украсив блюдо морковкой с огорода бабки Алисы.
Ворон, не добившись от меня взаимности, принес тетрадь со своими стихами. Он писал их между ходками в тюрьму за грабежи и убийства.
На плече Ворона была вытатуирована старинная метательная стрела. Правое запястье украшал могильный крест. На груди ухмылялись кот и кошка. Щиколотки на ногах окутывали кандалы.
Я сказала Ворону, что читала книгу о ворах в законе.
– Кот – это коренной житель тюрьмы.
Ворон посмеялся:
– Все, что пишут о зоне, туфта!
– Тогда сам расскажи.
– Кандалы, потому что три года был под конвоем как особо опасный преступник. Кот – вор, – с гордостью сообщил Ворон.
– Почитаю твои вирши, – пообещала я, забирая тетрадь.
Многие из его стихов оказались посвящены девушкам, но были и философские строки:
В вышине – лунный диск.
Он одинок, как и я.
Уплыть бы не на этап,
А на другую звезду.
Познакомившись с местной тюремной поэзией, я написала несколько писем французской журналистке.
В селе активизировался союз «Соколы Отечества», где обученные дяди ловко натаскивали молодых людей, внушая им ко всем приезжим ненависть. Поэтому мы не удивились, когда с матери на остановке сдернули платок и пообещали застрелить.
Здесь не было войны, но люди опустились, оттого что алкоголь туманил им разум. В селе была развита проституция и наркоторговля. Так жили не все. Были солидные зажиточные дома. Но те, кто добился высокого положения, относились к остальным как к черни и не общались.
Тома, мать Димки, под вечер напилась самогона и ползала по нескошенному бурьяну, захлебываясь рвотой. Я заметила молодую женщину через кухонное окно и вынесла ей воды.
– Стыдно себя так вести, – сказала я, увидев, что она приходит в себя. – Твоя семья скитается и голодает, потому что тебе потребовалась операция. Антон не имеет паспорта. Мать загибается на чужих огородах. Перестань пить! У тебя маленький ребенок.