Тома, поглядев на меня исподлобья, молча уползла.
Почему я оказалась в этих местах, чужих мне ментально? Бог еще тот шутник. Наверное, он знал, что я все это опишу.
Вместо молока я старалась давать щенятам подтаявшее мороженое.
Поутру, возвращаясь из магазина, помахала рукой Алене. Собака Джульетта с бывшей хозяйкой спешили на свалку в поисках съестного. Неожиданно навстречу мне выскочила Лида. От гнева женщина заикалась.
Некоторое время назад с веревки напротив ее окна была украдена детская одежда. Жена Трутня постирала штанишки и майку десятилетней дочери, а через двадцать минут мокрые вещи украли, да так ловко, что никто ничего не заметил.
Оказалось, Лида обнаружила ворованные вещи на чужой девочке из переулка.
Мимо меня по улице за матерью промчалась Любава:
– Мама, стой! Ой, что будет! Тебя убьют!
Девочка крикнула мне:
– Тетя Полина, помогите!
Я отдала щенятам мороженое и бросилась за Лидой. Но драки не случилось. Навстречу Лиде вышли представители другой семьи, все в татуировках и с арматурами в руках.
Лида и Любава понуро вернулись к себе домой.
Дневник требовал внимания, поэтому я регулярно делала записи.
Привет!
Мы ходили платить за электричество и газовое отопление. За электричество нам насчитали за шесть месяцев, которые мы в квартире не жили.
Оказалось, так обманывают стариков и малограмотных. Я пригрозила избить плутов. Через минуту служащие «выявили ошибку», и нам понадобилось заплатить только за прожитый месяц.
Не знаю, как пристроить щенят. Пушистые малыши скулят, не дают спать. Это ведь дворовые собаки! Их нельзя держать в квартире. Они живут в будках на улице. Здесь они никому не нужны. Могут убить ради забавы или для пищи.
Мы купали их вместе с котятами шампунем от блох.
Полина.
Когда мы ходили оплачивать коммунальные услуги, то наткнулись на Дом творчества, расположенный в центре села. Его директором был пожилой человек по имени Мирон. Он учил детей рисовать акварелью на камнях и старых грампластинках. В фойе я рассмотрела великолепные парусники, представителей фауны, замки и города.
– Мне уже давно за шестьдесят, – признался Мирон. – Боюсь, ветхое здание скоро рухнет, а меня прогонят. Что будет с детьми? Взрослые, в основном, могут передать им только одно знание – как быть уголовником.
Маме Мирон понравился. Она рассказала ему о соседях и похоронах щенка.
– Как такое могло произойти? И никто не вступился?! – поразился он.
Выслушав нас, Мирон опрометью побежал к участковому. Но не застал Водочкина на рабочем месте.
– Я пожалуюсь президенту! Я все ему расскажу! – Вернувшись, Мирон взял бумагу и шариковую ручку, чтобы составить заявление.