Обиженная на судьбу бабка Алиса почернела, как грозовая туча.
А Лида, жена Трутня, улучив момент, отправилась к участнику Второй мировой, чтобы пожаловаться на воровство.
– Помоги нам, – попросила она. – У тебя праздник, а у нас горе.
Дед докурил «Беломор», сходил за ружьем и сказал:
– Идем на последний рубеж!
В переулке началась стрельба.
В итоге штаны и майку дед отбил, заставив воров снять краденые вещи со своего ребенка прямо при всех.
Не выдержав происходящего, мы решили поговорить с Водочкиным, который в этих местах являлся единственным представителем закона.
В администрации как раз был приемный день. Мы обнаружили Водочкина в коридоре у плаката «Служу собачьему союзу! На радость кошельку и пузу!», на котором была нарисована овчарка. Не перебивая, служитель закона нас выслушал, а потом стал истово креститься:
– Слава богу, мы с женой с вашего дворика переехали! Господи, как повезло!
Надо сказать, что именно они жили в квартире напротив Трутня, до тех пор пока туда не въехали бабушка и внучка.
Поскольку милиция никак не вмешивалась в незаконное истребление животных, все продолжалось своим чередом. Светлана вместе с мужем поймала запутавшегося в камышах чужого индюка, зарубила его тяпкой и приготовила обед. Перья Алексей и Светлана закопали, чтобы хозяева птицы не вышли на след воришек. Бабка Алиса, наблюдавшая преступление, уверяла, что забивали индюка с молитвой.
Больше всего мне хотелось сбежать и забыть эти места. Но при этом я понимала, что люди здесь были не сами по себе жестоки и безграмотны. Пособия и пенсии в стране таковы, что ничего другого им не оставалось, кроме как воровать, собирать на свалке гнилую картошку, просить милостыню или сдавать на лом железо и алюминий.
Муж Светланы Алексей каждый вечер читал проповедь о том, что скоро начнется великая битва между русскими и всем остальным миром.
– Я жду всемирную войну с нетерпением! Пусть земля обагрится кровью! Русские победят! – голос Алексея гремел над травами и цветами. – Ад выглядит как пчелиные соты. – продолжал он. – Там горит огонь. Запах серы витает повсюду, и нет спасения! Черти! Черти!
– Мы уйдем в монастырь, к святым людям! – сообщила Светлана.
Пока я слушала Алексея, дядюшка Шило поймал щенка, разрубил его топором, поджарил и съел. Одну лапку он решил засолить и высушить на своем участке прямо под домом.
Дети Трутня бросились ко мне.
– Тетя Поля, дядюшка Шило опять мучил собачку! – кричали ребятишки.
Моя мама в этот момент находилась у общей качалки, она собиралась набрать воды, чтобы постирать тряпку, которой мыла подъезд.