За несколько часов до своего ухода отец протянул мне бумагу.
Это случилось, когда мы по очереди заходили к нему попрощаться.
Дрожащим почерком он вывел: «Больше всего сейчас я хочу жить! Жизнь – это самое драгоценное, что есть у человека. Будь счастлив и делай все, что хочешь!» Он не мог говорить, неделю ничего не ел, но ему хватило сил написать и передать мне записку. Я храню ее как священный амулет, зашив бумагу в кожаный треугольник.
Николя показал амулет на тонком шнуре, который я до этого не замечала.
– Перед лицом смерти никто не лжет.
– Он лежал на белых простынях с заостренными чертами лица, и я почувствовал себя его отцом, а его – своим сыном. Боль от этой потери со мной постоянно. Ноющая, несмолкающая боль. На земле остался дорогой мне человек – бабушка Ула. Она совсем стара и после смерти сына перестала ходить. За ней преданно ухаживает Лиана. Я стараюсь звонить каждый день, чтобы послушать голос Улы, который, возможно, тоже вскоре останется лишь моим воспоминанием.
– Не унывай! – сказала я. – Война научила меня, что никакого завтра не существует. Есть только сейчас, и все мы внезапно смертны. Каждый миг следует проживать как последний, а тех, кто уходит, напутствовать: никогда не возвращайтесь сюда!
Мы вышли в сияющий август. Николя был в персиковой рубашке и бежевых брюках, оставив дома футболку – подарок Бенджамина. На мне была зеленая блузка и длинная воздушная юбка. Платок я оставила в селе, и мои волосы непослушно рассыпались по плечам.
Ветер принес дыхание ясеней, восточных буков и скальных дубов. Могучие деревья охраняли покой в этих местах, совсем как в Грозном – синие горы.
Ставрополь, окруженный лесными массивами, дремал после полудня.
У драмтеатра играла музыка, били мощные струи фонтанов, а в воздухе зависла словно нарисованная радуга.
Голос пел о Париже, о юной девушке, которая влюбилась в бродягу.
– Пошли танцевать, – сказала я.
– Куда? Здесь никто не танцует!
– В фонтан, конечно.
– Что люди подумают?
– Тебе есть до них дело?
Навскидку было градусов сорок.
Я полезла в фонтан, подобрав края юбки, и, ощутив ступнями прохладу, поняла, почему меня так тянуло сюда.
– Ты сумасшедшая! – воскликнул Николя, но последовал за мной.
Зачерпнув воду, я обрызгала его. Николя взвизгнул, отпрыгнул и едва не упал: дно фонтана оказалось необычайно скользким. Добравшись до струи, бьющей на два метра в высоту, он направил ее так, что меня окатило с ног до головы. Я довольно засмеялась. Сегодня это было то, что нужно!
Редкие отдыхающие на скамейках вокруг фонтана улыбались, принимая нас за влюбленных. Николя смеялся мне в ответ и не мог остановиться. Я взяла его за руки, и мы закружились.