Затем она протянула мне коробок спичек.
– Подожги ворсинки и, пока горит огонь, загадай три желания. Я исполню их во что бы то ни стало.
Совершенно ошарашенная, я подожгла ворсинки и произнесла:
– Мне нужна работа, чтобы я смогла выплатить кредиты, здоровье и здоровье для моей матери. Издать чеченские дневники…
Гусеница захихикала:
– Три, а не четыре! Твое последнее желание не входит в мою компетенцию!
Она растаяла в воздухе.
Декабрьская дорога обледенела и была скользкой. Ворон и Трутень встали пораньше и помогли донести до автобуса сумки. Мужчины мечтательно бормотали: «Столица. Москва!» Дед Мирон подошел к нам с подросшими щенками, которые улыбались и виляли хвостом.
Тома с Димкой, закутанным в тряпье со свалки, Антон, продавщицы из магазинов, Алена, Любава, Катя, Гришка и другие собрались, чтобы меня проводить. Стоя на остановке, дети кричали:
– Тетя Полина, пишите нам письма!
Старый автобус петлял по зимней дороге из стороны в сторону, а я, забравшись в конец салона, прижала ладонь к стеклу.
Николя встретил меня и маму на автовокзале в Ставрополе. На нем была модная куртка оливкового цвета, синие джинсы и вязаная шапка.
– Подарок бабушки, – похвастался шапкой Николя.
Мы покормили бутербродами седого бомжа, плакавшего от голода. Бомж был босым. Мама сняла с ног шерстяные носки и отдала старику, оставшись в калошах.
– Обещай, что когда ты встретишь любимого человека, я узнаю эту историю во всех подробностях, – попросил меня Николя.
– Даю слово, – засмеялась я, обнимая его на прощание.
Запах «Кензо» с нотками махагони и мускатного ореха будет отныне встречаться в моей Башне Памяти.
– Я надел футболку. – Николя на секунду распахнул куртку и показал радужное сердце.
Мама разрыдалась.
– Когда ты отправишься в Канаду? – спросила я.
– Бенджамин прилетает на днях в Ставрополь. Мы постараемся что-то придумать.
– Ты счастлив?
– Почти. Я переживаю за тебя…
– Брось! У меня за плечами чеченские войны.
Двухэтажный междугородний автобус заполнялся пассажирами.
Из Ставрополя до Москвы ехать сутки.
– Может быть, мы встретимся в другой жизни, – сказала я.
– Или на другом континенте, – улыбнулся он.
Мама и Николя пожелали мне доброго пути.
Я поднялась на второй этаж и заняла место согласно билету. Это было первое сиденье, как раз над водителем. Автобус поплыл через автовокзал, сквозь непогоду и нити судьбы, которые прядет Клото.
Московского адреса многодетная семья не сообщила, дали только номер телефона. Что будет, если меня не встретят?
Я помахала маме и Николя. Они держались за руки и плакали. Резкие порывы ветра бросали им в лицо колкие снежинки.