Га Шан — немногословен, физически он самый крепкий из всех троих.
Да Лон — этот, пожалуй, самый любознательный из всех троих. Именно его отделение тогда и установили у китайских тяжелых пулеметов, как самых сообразительных, быстрее всех освоивших незнакомое вооружение.
По-русски все уже более-менее понимают и кое-как могут даже и говорить. В этом немало поспособствовали занятия с инструкторами. Что-что, а ненормативную лексику народ воспринял уже на третий день… В вольном пересказе хорнов эти выражения зазвучали и вовсе не обычным образом! Это уже и я могу понимать — знания их языка для таких вещей вполне хватает.
— Вот что я вам скажу… — обвожу троицу внимательным взглядом. — Через три месяца у вас экзамен. Наверное, самый серьезный из всего, что было у вас в жизни раньше. Готовы ли вы? Не спешите, я хочу услышать мнение каждого!
Они уже знают — по старой традиции, первым высказывается самый младший по званию. Ну, звания у них тут одинаковые, так что выступают они обычно по старшинству нахождения в должности. А вот тут на первом месте стоит Га Шан, Ма Той идет вторым.
Тут надо сказать, что десятников у нас не хватает. Да и не все раненые могут принимать участие в обучении. Трое еще в госпитале, а остальных свели в команду выздоравливающих. Бегать с нами они пока не могут — врачи не разрешают, а вот стрелять и слушать — это им вполне по силам. Старшим команды выздоравливающих, по рекомендации Га Шана, поставили одного из них самих. Но формально он рядовой, повышения в чине не произошло. Поэтому на данном совещании он не присутствует.
И еще одна любопытная подробность.
Когда морпехам сообщили о том, какое звание носит их командир, они это восприняли как должное. Капитан — он для них и на суше капитан. Сойдя на берег, он своей должности не утрачивает. Не слишком сложной оказалась для них и вся прочая система наших званий. Единственное, что их сначала озадачивало, так это существование различных родов войск — у вайнов такого нет. Но, уяснив соответствие морских и сухопутных званий, они как-то очень быстро к этому привыкли — и вопросов более не возникало. А отсюда мне уже было как-то легче подвести их к мысли о том, что во главе всех этих различных формирований должен стоять кто-то крайне серьезный и суровый. Про себя они окрестили такого человека главным капитаном — и успокоились. В их истории, оказывается, такие прецеденты были, но за давностью времен про это никто ничего конкретного сказать уже не мог. Из хорнов, разумеется… их как-то вот истории не обучали в свое время. Другие занятия имелись… Но про прецеденты — помнили многие рядовые. И считали это вполне обоснованным в определенных обстоятельствах. Надо — будет такая должность и человек на этом месте. Не надо — не будет. Более того, рассказы о выдающихся деяниях некоторых таких главкапитанов заучивались наизусть! Как назидание рядовым и даже офицерам!