Зато аномальные искажения во всей красе высыпают как грибы после дождя, и разновидности, мне известные, и совсем незнакомые, но явно чужеродного происхождения, не земные.
Арка в Эпицентре видна невооружённым глазом.
Выясняется, что она не такая уж большая, параметры скромней, чем представлялось.
Я не то чтобы испытываю разочарование, но когда настолько долго и тяжко, ценой потери всего, что было дорого и имело смысл, с кровью, болью, сея смерть и убегая от смерти, таранно штурмуя реальность, пробиваешься к чему-то, а оно… не величественно и совсем не пафосно выглядит, и это обескураживает. Человеку свойственно ждать праздника в награду за труды. Большого праздника за тяжёлые труды.
Внешний вид не столь важен, конечно, главное – внутренняя суть, но… всё-таки во мне ещё много человеческого, и атавизм требует свою долю.
Вход в бездонный Колодец я пока что не вижу. Это дыра, уводящая под землю, ничем не выделяющаяся над поверхностью, а я достаточно далеко.
На подходе, но не совсем рядом.
Обо всём, что происходило со мной и вокруг меня по дороге через пятый круг, сейчас уже не стоит думать.
Это всё было, было и прошло. Каким было, почему именно таким и так далее, рефлексировать разве что на досуге, если он мне выпадет когда-нибудь. Не до самокопания. Вообще не до жиру, быть бы живу.
Подозреваю, что испытал лишь предварительные ласки, а собственно «любовная линия» ещё даже не началась…
И я не то чтобы испытываю сомнения в собственной неотразимости и потенции, но как любой парень перед свиданием, снедаемый нетерпением, не могу не волноваться, придусь ли по сердцу…
Что меня в связи со встречей по-настоящему заботит, так это уровень того, что в нас от человеческой натуры. Сколько во мне не испарилось, осталось, а в ней – присовокупилось и накопилось.
Это нам поможет или, наоборот, помешает?
Всё-таки КОНТАКТ ДВУХ РАЗНЫХ МИРОВ, каждый для другого – в чём-то необъяснимый, загадочный и непредвиденный.
Мостик, связующий разделённое, арка, перекинутая с берега на берег, и посредине мы, представители не родственных сущностей…
Картина вполне годится для финала эпичного блокбастера.
Но нам-то не роли играть, а самые что ни на есть реальные судьбы в точке встречи соединять.
И снова – люди в серых, как пыль, металлических сочленённых «доспехах», и снова – сонное полотно пейзажа, похожее на дырявое одеяло. А над людьми птицы кружатся, то есть не птицы даже, а чёрные тени, в этом мире в них превратились воробьи, ставшие падальщиками, повсеместно отыскивающими трупы. Ветер, закручивающий пыльные вихри; ветер, обмывающий лица, подобно тому, как вода обмывает камень. Свет, ложащийся полосками на чёрствый асфальт. Пыльное, бархатистое от старости солнце, чей свет, подобно теплу старого сердца, продолжает согревать холодный мир; кончики его лучей кружатся, бегают в танце с тенью, тень – извечный партнёр и соперник. Обломок балки в форме двухгранного угла, торчащий из земной поверхности, – чёрный кусок железа высотой полметра. Рядом кусок пониже, отблёскивающий антикварно-серебряно… Пучки травы буро-жёлтого цвета, прорывающиеся из-под грязновато-коричневой земли в цилиндрах ям. Одинокие цветки, хотя что им тут делать… И – внезапно – пенные скульптуры облаков в вальяжно-спокойном бездвижном небе. Выкорчеванная кем-то берёза-мутант, погибающая, но прорастающая ветками сквозь престарелый асфальт. Горы металлолома, когда-то бывшие смертоносными машинами, обломки этих павших в бою кораблей звенят, подобно мятой бумаге, под ногами. Бесхозные сервисные механоиды, потерявшие своих хозяев и бессмысленно обретающиеся в поле видимости. Аномальные искажения, почти незаметные, но всё равно выдающие своё присутствие. Звуки завываний, периодически прорывающиеся сквозь ветер, звуки эти животного происхождения. Устойчивая аура смерти, повисшая над всем-всем-всем… Забытые могилы, никем никогда не навещённые, некоторые разрытые. Прах тел погибших, рассыпанный под ногами, он же примесью содержится в тех самых вихриках пыли, закручиваемых ветром. Царапины от пуль на дороге, трещины и разломы от взрывов, как будто бы город находится под непрекращающимся обстрелом. Бурые, засохшие пятна крови, асфальт и земля настолько пропитались кровью, что кажется, им от природы был придан такой дополнительный красноватый оттенок.