Что может быть убедительнее признания собственной вины?
— Я тебя обманул, папа, — сказал Леонид, садясь на прежнее место и нервно сжимая кулаки. — Вчера, вскоре после того, как ты уехал, Оксана исчезла. Я не сразу обратил внимание. Думал, она волнуется о тебе и поехала домой, но… — Он сделал вид, что не может продолжать, пока не проглотит комок в горле. — Но потом заметил, что Майорова нет среди гостей. Заподозрив неладное, я подъехал к твоему дому и стал… стал ждать. — Он снова сглотнул. — Предчувствие меня не обмануло. — На рассвете появилась твоя гулящая жена. Она умоляла ничего тебе не говорить. Клялась, что изменила тебе в первый и последний раз. Я твердо сказал, что скрывать от тебя правду не стану…
— Почему же скрыл? — глухо спросил Давид, такой же землисто-серый, как вчера за столом.
— Оксана попросила дать ей последний шанс. Уговорила меня встретиться сегодня. Обещала сообщить нечто важное. И вот, сообщила…
Леонид провел ладонями по лицу, как бы снимая невидимую паутину с лица.
— Дальше, — потребовал Давид.
Это походило на хрип смертельно раненного зверя.
— Пока Оксана была в туалете, я просмотрел ее мобильник. И вот что я там нашел. — Леонид включил телефон. — Перегнал себе как доказательство их грязной связи и преступного сговора…
Он повернул экран к Давиду. Крохотный Егор Майоров послушно начал сношать Ксюшу, поставленную на четвереньки. Они постанывали и покряхтывали.
— Выруби, — сказал Давид. — И позови сюда Бурего.
— Бурего сюда, — громко скомандовал Леонид охраннику, перетаптывающемуся в отдалении.
Запыхавшийся начальник службы безопасности вошел в павильон семь минут спустя. Всё это время отец и сын молчали. Правда, сначала Давид спросил, известен ли Леониду адрес Майорова, а потом поинтересовался, где находится Ксюша.
— Слушаю, Давид Семенович, — произнес Бурего, заслоняя собой солнечный свет, проникающий в павильон через дверной проем.
— Для начала пошли мальчиков к Майорову, — распорядился Давид Грызлин. — Сын объяснит, кто он такой и где его искать. Его нужно будет…
Он объяснил. Бурего слегка изменился в лице, но кивнул, не задавая лишних вопросов.
— Может, не надо, папа? — спросил Леонид, ликуя в душе.
Давид не удостоил его взгляда.
— Выполнять, — сказал он Бурего. — А я пока подумаю, как с ней быть.
С ней — означало с Ксюшей. И ничего хорошего ее не ожидало, насколько понимал Леонид.
— Оставь мне свой телефон, — сказал ему отец. — И оставь меня одного. Погуляй где-нибудь. Недалеко. Ты мне понадобишься.
Он устало опустил набрякшие веки.