Ксюша взяла бутылку, оценивая, сколько водки осталось. Выходило, что Игорь уговорил грамм семьсот пятьдесят. Как же наплевательски нужно относиться к своему здоровью, чтобы подвергать себя таким нагрузкам. И ведь почти все мужчины такие. Пока молодые.
Избавившись от полотенца, Ксюша забросила ногу на ногу и наполнила стакан водкой. Получилось почти до краев. Как они только хлебают эту гадость? И ведь бывает, что прямо с утра, когда похмелье терзает.
За окном стало чуть светлее. Ксюша отломила кусок булки, накрыла двумя кольцами колбасы, сверху пристроила ломтик сыра. Точно таким бутербродом закусывал Вадим незадолго до окончательного расставания. То была ее предпоследняя измена, кажется. Она вернулась под утро, а он, как обычно, поджидал ее на кухне. Только в тот раз с водкой, а не с чаем. Лилечка ночевала у родителей Вадима.
Он был сильно пьян, хотя заметить это было сложно. Просто сидел и пил. И молчал. Не упрекал, не спрашивал, не ругался. Каково ему было?
Обхватив стакан всеми пятью пальцами, Ксюша по-мужски понюхала бутерброд и влила в себя сразу половину стакана. Дыхание перехватило, глаза заслезились, в горле и животе запекло. За годы брака с Давидом Ксюша отвыкла пить дрянной алкоголь, и порция водки оглушила ее, подобно удару дубинкой.
Мотая головой и роняя крошки, она принялась жадно жевать, спеша загасить жидкий огонь, бушующий внутри.
Несмотря на неприятные ощущения, жить стало проще, жить стало веселее. Ушли мрачные мысли, исчезла тревога. Ксюша сходила за телефоном, положила его на стол и соорудила себе новый бутерброд. Достала из холодильника банку маринованных огурцов и две бутылки пива. Гулять так гулять. Сегодня ей всё нипочем! Даже если Вадим откажется дать ей приют, плевать.
Нет, не плевать.
После выпитой натощак водки стало труднее контролировать свои чувства и мысли. Они самовольно проносились в душе и голове Ксюши и были не теми, которые она выпестовала и выдрессировала специально для того, чтобы не испытывать боли.
Она любила Вадима. Любила Лилю. Ей было невыносимо стыдно за то, какой мерзавкой она оказалась. Выбрав другую жизнь, она день за днем глушила совесть и думала, что больше никогда не испытает ее угрызений. Но чувство вины никуда не делось. Всё, что копила в себе Ксюша, прорвало. Она пожертвовала родной дочкой ради собственного благополучия. Ни разу не позвонила, не спросила, как Лилечка. Вспомнила Вадима, только когда припекло.
И по-прежнему думает о себе, а не о них.
Ксюша торопливо допила водку, сунула в рот маслину и стала искать, чем откупорить пивную бутылку.