Все это стремительно пронеслось у меня в голове, и я перестала понимать, кто она — призрак или нет, разбойник или жертва, а может, просто запутавшаяся девушка-подросток.
— В чем дело? Не хочешь или как? — спросил Люк.
Как ни крути, он был частью происходящего. Мне хотелось вдарить ему по безупречному носу, сломать его, чтобы он никогда не смог оклематься, утратил бы свою привлекательность и его можно было бы даже назвать уродом. Каково ему тогда придется? Но не успели мои пальцы сжаться в кулак, как я поняла, что Люк имел в виду. Не было открытой в дом двери. Не было Эбби в связанном бабушкой свитере, хохочущей над моими попытками спасти ее, хотя она совершенно не нуждалась в спасении.
Мы были одни в гараже, как и прежде, и он держал за руль синий велосипед фирмы «Швинн». Его рама была ржавой, одна из шин проколотой.
— Что это? — медленно спросила я, начиная сводить историю воедино. — Это же не… — Я обвела глазами гараж. Услышала ее дыхание, и моя паника поутихла. Эбби, должно быть, подошла ко мне так близко, что я не видела ее тени.
— Велосипед Эбби, — ответил он. — Ты здесь из-за него?
— Нет, — возразила я. Видите ли, он держал в руках синий велосипед. Конечно, это была та же фирма, но я могла бы поклясться, что велосипед в воспоминаниях был зеленым. Ярко-зеленым. Зеленым, как деревья вдоль дороги, по которой она ехала. Зеленым. — Нет. Это не он, а какой-то другой велосипед.
— Он-он, — настаивал Люк и подтолкнул его ко мне, лавируя задним колесом со спущенной шиной, так что мне пришлось принять его. Металлическая рама была очень холодной, а сиденье вспорото, из него торчала какая-то желтая вата и виднелся проволочный каркас.
— Если это ее велосипед, почему ты не передашь его в полицию?
— С какой такой стати?
— Она же пропала, — ответила я.
— Она убежала. — Он пожал плечами. — Я так слышал. Мне сказала одна девочка из лагеря.
Я лишилась дара речи. Ну почему никто из знавших Эбби не понимает, что никуда она не убегала? Почему только я — не знакомая с ней в реальной жизни — твердо уверена в этом?
— Тем вечером она приехала из лагеря на этом вот велосипеде, — гнул свое Люк. — А потом с ней случилась истерика, когда она услышала, что я с кем-то говорю по телефону. Она опоздала, и я подумал, что она вовсе не приедет, и позвонил другой цыпочке. Делов-то?
— Она… Вы с ней виделись той ночью? — Я такого не ожидала. — Она проделала весь путь к тебе на велосипеде? Точно?
— Да, но я же сказал, она оставалась у меня недолго. Начала вопить, устроила гребаное шоу. А потом уселась на велосипед, чтобы отчалить, и напоролась на что-то на подъездной дорожке. — Он пнул ногой сдутую шину. — И — обрати внимание — бросила велосипед и потопала пешком. Я вышел за ней, но ее и след простыл. Может, она психанула и рванула напрямую через лес, понятия не имею. — Он опять пожал плечами. — У нас же с ней не было какой-то там исключительной любви. Так с чего она взбеленилась?