Он рассказал о разрушении Храма, об изгнании евреев и расселении их по миру, о гибели такой незыблемой сегодня Римской империи, о создании новых европейских государств, об открытии Америки, о существовании двух могучих держав, России и США, и об их противостоянии – словом, Кравченко поведал Ешуа вкратце всю дальнейшую мировую историю.
Гость слушал внимательно, иногда по ходу рассказа задавая вопросы. Складывалось впечатление, что он начинал верить в то, о чем говорил Кравченко.
Теперь предстояло подойти к самой сложной теме, необходимо было рассказать гостю о христианстве и о его роли в истории человечества.
– Ешуа, я бы хотел объяснить тебе, для чего мы сюда прибыли. Мы – люди из будущего, отстоящего от твоего времени на две тысячи лет. Мы явились сюда специально для того, чтобы поговорить с тобой и предостеречь тебя от ошибок.
– Вы хотите сказать, что через две тысячи лет мое имя будет известно людям? – удивился Ешуа.
– Твое имя будет известно не только через две тысячи лет, но и через десять тысяч, если человечество просуществует столько времени. Твое имя будет известно до тех пор, пока существует мир, – убежденно произнес Кравченко.
Ешуа, казалось, снова стал сомневаться. И тогда Кравченко начал рассказывать Ешуа о его казни по приказу римского наместника Понтия Пилата, о том, как сторонники Ешуа будут считать его воскресшим и объявят богом.
Потом Кравченко рассказал о зарождении христианства как религии, о попытках христианства сначала выжить, а затем занять господствующее положение в Римской империи, о том, как люди, стоящие у истоков новой религии, возложили вину на всех евреев за казнь бога, и как целый народ превратился в народ-богоубийцу, достойный лишь презрения среди других народов мира.
Кравченко поведал Ешуа о формировании антисемитизма и о роли христианства в возникновении и росте этого явления. Он описал массовые убийства евреев в Европе во имя Христа, объявленного богом и якобы подло убитого евреями, коснулся Крестовых походов, изгнания евреев из всех европейских стран, «подвигов» Священной Инквизиции, антиеврейских законов, желтых шестиконечных звезд, нашитых на одежду, и дурацких остроконечных колпаков, которые носили евреи по приказу Церкви Христовой, унижений и страданий евреев…
Затем Кравченко перешел к Холокосту. Он мог говорить на эту тему очень долго, она была совершенно неисчерпаема и зловеща. С одной стороны, она манила, с другой – отталкивала. Было в ней что-то уникальное, так же как уникален был и сам Холокост. Эта тема никого не могла оставить равнодушным.