Ешуа молчал, но по выражению его лица было понятно, что он не верит Кравченко.
– Это все очень неожиданно для меня, – наконец сказал он. – А как бы ты поступил на моем месте?
– Тебе что-то мешает мне поверить, – разочарованно проговорил Владимир.
– И ты считаешь, что в такое можно поверить? – серьезно спросил Ешуа.
Кравченко не ответил.
В комнату вошла Тали и попросила Кравченко выйти с ней.
– Владимир, а если я постараюсь с ним поговорить? Ты мог бы куда-нибудь уйти и оставить меня с ним наедине?
– А что, Тали, это идея! – воспрянул духом Кравченко. – Конечно, попробуй.
Когда он ушел, Тали достала маленькое зеркальце, быстро поправила прическу и вернулась в комнату к Ешуа. Тот сидел все в той же позе, глаза его были полузакрыты.
Тали взглянула на него и опять почувствовала жалость к этому несчастному, одинокому человеку, на которого неожиданно свалилось бремя ответственности за судьбу целого народа.
Еще вчера он четко знал, чего хочет, был уверен в избранном пути и твердо шел по нему. И вдруг все изменилось: дорога, которая совсем недавно представлялась ему такой твердой и широкой, превратилась в узкую тропу среди болотной топи, и, как ему объяснили, ступать на нее смертельно опасно. Все, на что он надеялся и во что верил, внезапно стало ошибочным, то, что он признавал истинным, становилось ложным, что считал добром, оказывалось злом.
У него было два пути: он должен был либо не поверить ни одному слову из того, что услышал этой ночью, и отмахнуться от этого, как от мистификации или дурного сна, либо отказаться от того, во что верил, от дела всей своей жизни, от самого себя.
А может быть, он думает совсем о другом? Может быть, он считает, что Тали и Кравченко – это злые духи, которые искушают его, стараются сбить с намеченного пути?
Ешуа почувствовал присутствие Тали, поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Мне жаль разочаровывать тебя и твоего мужа, госпожа, но моя судьба уже предопределена, и изменить ее не в моих силах.
– Ешуа, а разве у тебя нет семьи? – неожиданно спросила Тали.
Гость опустил голову и замолчал.
– У меня была семья, – наконец ответил он, – моя жена умерла четыре года назад.
–Мне кажется, ты до сих пор не можешь оправиться от этой трагедии, ты выглядишь очень одиноким.
– Мы были женаты пять лет, у нас была хорошая семья, но жена никак не могла забеременеть. Это омрачало нашу жизнь, но постепенно мы смирились. Однажды жена сказала, что у нас будет ребенок. Мне тогда казалось, что я самый счастливый человек на свете. Мы с нетерпением ждали первенца. Настало время родов… – голос Ешуа задрожал, и он замолчал.