Теперь пришла очередь Ешуа смутиться.
– Ну, если уж мы заговорили откровенно, то скажу, что никогда не думал о Марте как о женщине. Она, как бы это сказать, не интересовала меня в этом качестве. После смерти жены я вообще стараюсь не думать об этом, хотя, безусловно, какие-то личные симпатии возникают, ведь я бываю в разных местах и вижу много людей.
– Неужели ты никогда не думал о том, чтобы снова создать семью? – тихо спросила Тали.
– Сейчас у меня иные цели. Я умею помогать людям, умею облегчать их страдания, исцелять их. Тихая семейная жизнь – это пока не для меня.
– Возможно, ты просто еще не встретил женщину, с которой захотел бы заново строить свою жизнь.
– Не знаю, возможно, ты права.
В это время вернулся Кравченко.
– Ну все, я договорился. Завтра утром мы выезжаем в Иерусалим, нам обещали лошадей, – сказал он довольным голосом.
Поскольку время было позднее, решили ложиться спать, а на следующий день выехать рано утром.
Ешуа ушел к себе. Перед тем как расходиться по комнатам, Кравченко внезапно спросил Тали:
– Ты обратила внимание, как он на тебя смотрит? Возможно, даже хорошо, что ты настояла на своем участии в проекте. Не исключено, что тебе удастся сделать то, что мне бы не удалось.
– А тебе не кажется, Владимир, что ты ведешь себя как сводник! – возмутилась Тали.
– Пусть так, дорогая Тали, пусть так. Я прошу у тебя прощения за все, но цель-то, которую мы перед собой ставим, великая…
– Многие черные дела совершались ради великой цели. Скажи, что ты задумал? – гневно спросила Тали.
– Там увидим! – Кравченко помолчал и вышел из комнаты.
Этой ночью он долго не мог заснуть – сказалось напряжение последних двух дней. Он вновь и вновь прокручивал в голове последние события.
Больше всего его мучил вопрос – как же так получилось, что он решил убить человека? Да еще был уверен, что сделает это легко, с сознанием своей полной правоты? И не смог...
Мысль о том, что он не смог – а значит, он не убийца – принесла успокоение, и он, наконец, заснул.
Глава 10,
в которой многие вопросы остаются без ответов
Из Эммауса выехали рано утром. Вместо лошадей им дали ослов, однако это мало что меняло. Путешествовать в одиночку было опасно, а караван двигался всегда с одной скоростью, неважно, на чем вы едете: на лошади или на осле.
Дорога шла все время в гору, поэтому продвигались медленно. Это было так называемое восхождение в Иерусалим. Ехали почти целый день.
«Ослиная тропа», как мысленно называл ее Кравченко, петляла между гор, прямые участки дороги втречались редко. Владимир вспомнил современное шоссе Тель-Авив – Иерусалим и усмехнулся – поворотов на нем, конечно, было меньше, но очень может быть, что строили его именно на месте этой старой дороги.