Но плакать я удивительным образом прекратила. В конце концов, я жива, а значит ещё всё можно изменить. Пройду серию допросов на детекторах лжи и, может, хотя бы Каринку реабилитируют.
— Ник, — вдруг испуганно позвала я, осознав, что блок Ника слетел вместе с моим, — на мне теперь ведь нет блока, и мы не в храме… Сейчас как натворю каких-нибудь чудес…
Имперец совершенно не проникся. Он долго и сладко зевнул и, переворачиваясь на другой бок, отмахнулся:
— Не натворишь. По крайней мере, неосознанно. Камня из храма для этого хватит.
Утром мы отправились в храм на «выборы». Я волновалась, и ничего не могла с собой поделать. Мы влились в толпу горожан, с песнями идущих к храму, а потом нам пришлось разделиться. И только тут я поняла, насколько успокаивало меня присутствие Ника. Одна, среди девушек, мечтающих стать Избранницей — от фанатичного блеска их глаз мне становилось ещё сильнее не по себе, я чувствовала себя белой вороной. Очень уязвимой вороной. Практически, вороной, с нарисованными мишенями на груди и на спине. Неосознанно искала глазами имперца, не могла найти, и обмирала от накатывающих приступов паники. Я не знала какое оружие «дальнего» поражения есть на этой планете, но мне казалось, что на меня нацелено вообще всё, когда-либо изобретённое и умеющее стрелять — от пращи и арбалета, до бластеров и пушек с космических кораблей — бред, да, но от ощущения было никуда не деться. И мне мучительно хотелось куда-то спрятаться, хоть куда-нибудь, так что в храм я вошла с чувством невероятного облегчения. Хотя, объективно именно в храме опасность была больше.
Девушки всё продолжали петь, и я пыталась открывать рот более менее в такт, чтобы не привлекать ненужного внимания, но, боюсь, выходило не очень-то. И я едва не пропустила момент, когда все дружно преклонили колени, поспешила повторить, чувствуя себя двоечницей в танцевально-песенном коллективе, которая ничего не выучила и теперь срывает выступление.
— Братья и сёстры! Восславим же великий День Выбора, ибо он настал! — заговорил торжественно один из жрецов, как только замолкла песня. Мы всё так же стояли на коленях, опустив глаза, но я по голосу определила — не Марк, и какая-то часть меня возликовала и облегчённо вздохнула, малодушно надеясь избежать роли жертвы-спасительницы. И когда начался сам выбор, я уже почти поверила, что план Марка и Ника — и зачем я только на него согласилась, дурочка безвольная? всё же провалится. Так что, ощутив как на моё плечо легла рука и услышав: «Встань, сестра, ты выбрана!», я чуть не застонала от разочарования.