виноваты в отсутствии Чили. «Шоу через две недели, а я еще не видел ни одного буклета.
Так почему же этот стул пуст?». Перед каждым показом гостям выдавались буклеты, в
которых были представлены фотографии всех нарядов, предназначенных для продажи.
Они всегда делались в последний момент, но Андре было просто жизненно необходимо
показать свою важность.
– Ты хочешь, чтобы я позвонила ему? – спросила Тиффани.
– Где Джереми? – потребовал он.
– Я его в башне заперла, – огрызнулась Лора, а Тиффани с трудом сдержала улыбку.
Андре не обратил внимание. Он неплохо провел прошлую ночь, судя по мешкам под его
глазами, и Лора с трудом сдержала желание съехидничать на этот счет. Ей пришлось
напомнить себе, что несмотря на то, что Андре был хамом и полным кретином, он был
очень близок с Джереми. И хотя Джереми никогда не утверждал, что они любовники, он в
тоже время и никогда не опровергал этого факта. Собственно Лора никогда и не
спрашивала у него об этом.
Не узнав ничего для себя нового, Андре вышел из мастерской, неторопливой походкой,
держа одну руку в кармане и поглядывая в мониторы коллег. Он постоянно следил, не
сидит ли кто–нибудь на Facebook. Это была его самая отвратительная привычка.
Джереми было наплевать, где ты, до тех пор, пока ты хорошо выполняешь свою работу.
До того как утроиться в компании Сент–Джеймс, Андре работал в клиринговой палате
для розничных продавцов, таких как Centennial и Mitzi's. Вот уж где–где, а там он мог
разгуляется на славу.
Всех, кто заходил Тиффани заваливала разговорами и собственными предположениями о
том, что им делать на месте преступления, об ужасной системе безопасности в офисе и на
менее острые темы. К концу дня каждая женщина в офисе знала, где можно взять
баллончик с перцовым аэрозолем, и даже было несколько человек, успевших выучить
пару приемов самообороны.
Но ничего полезного сделано не было и Лора уже успела отчаяться. Ведь завтра Джереми
вернется на работу, а подготовка к показу и с места не сдвинулась. Когда она закончила
жакет, вокруг стола Тиффани уже собралась толпа. Звучали разговоры о ленивом ночном
стороже, обычном бездомном парне, который утром открывал дверь для работников, о
ценных вещах, оставленных в офисе, и о жутком чувстве, которое, как каждый утверждал,
появлялось когда они проходили рядом с кабинетом директора.
Никто не проронил и доброго слова о Грейси Померанц, кроме обыденного «Я бы никому
не желал такой смерти». Мало кто любил её. Никто не мог припомнить хотя бы чего–то
хорошего о неё. Грейси была известным филантропом. Этаким экспертом по разрезанию