East Side с двумя соседками и кроватью, висевшей над дверью. Руби конечно предложила
свою вторую спальню сестре, как милостыню, но Лора отказалась, предложив сестре
поцеловать свою плоскую задницу. И никто не смог бы описать того удовлетворения,
когда Лора узнала, что спустя три года, арендодатель вышвырнул Руби как мусор,
предварительно разорив её.
К тому времени Лора смирилась с этой несправедливостью, переехала из Манхэттена в
более дешёвый Восточный Вильямсбург в Бруклине, и была в состоянии уже сама
предложить Руби место. Но мама возразила, что Руби переговорила с хозяином дома на
Салливан–стрит и договорилась о хорошей цене на ренту.
– Ну серьезно, Лора, – спросила мама, – что Руби сделала бы в Бруклине, Христа ради?
Встречалась бы с итальянцами да ела равиоли с моцареллой?
– А я, мам? Почему тебе все равно где буду жить я?
Мама только пожала плечами. Только спустя много лет Лора узнала, что есть
естественный порядок вещей, и только те, кто это понимал, могут любить двух
совершенно разных дочерей. Но тогда Лора и слышала об этом не хотела. Она была
обижена и раздражена. Её новые соседи вовсе не выглядели как итальянские мафиози из
начала 80–х. Это были ухоженные художники и художницы, у которых была, казалось
бы, бесконечная коллекция аксессуаров и знания о том, как их носить. Даже леди за
прилавком на корейском рынке носила браслеты и серьги, которые не совпадали, но
отлично сочетались. Равиоли с моцареллой, мать его.
Лора, коренная уроженка Манхэттэна, продержалась на Бруклине целый год, прежде чем
нашла дорогую квартиру в Восточном Бродвее. И пусть это стоило ей поездок на метро и
лапши быстрого приготовления в виде основного источника питания, зато ей не
приходилось каждый день добираться на работу на пароме.
Через месяц после переезда Лоры, Руби позвонила маме, чтобы пожаловаться на соседку
с верху, чьи две маленькие рыжие собаки налили прямо на пол, от чего на потолке у Руби
образовалось жёлтое пятно. На удачу, сосед Лоры сверху собрался переезжать в Уайт–
Плейнс. Он не сказал Лоре, что его квартира будет сдаваться, с тарифами,
контролируемыми арендной платой, в несколько сотен долларов, наложенными на него,
чтобы он мог оплачивать счета за коммунальные услуги в своем доме в Кейп–Коде. В
этом случае, она бы сама переехала туда. Вместо этого он сказала Руби, которая теперь
жила прямо над Лорой менее чем за половину арендной платы.
Сравнение двух сестер окружающими началось очень давно. С тех самых пор, как Руби
бросила школу ради начинающего юриста по имени Самуэль и, после того как с ним