Андрей уже собрался было уезжать, как увидел несущийся по дороге и подпрыгивающий на ухабах огромный внедорожник. Такой грязный, словно он неделю носился по местным тонущим в грязи полям и лесам. Внедорожник резко затормозил, из него вышел высокий крепкий мужчина в синей куртке, джинсах и высоких сапогах, на голове его криво сидела роскошная рыжая лисья шапка. Фермер! Андрей вышел, поздоровался с Никитиным, отчего-то пожал ему протянутую руку, словно точно знал, что он не убийца. Но, скорее всего, он просто успел зауважать этого человека за тот гигантский труд, который он вкладывал в свое хозяйство. Нет, этот точно не станет рисковать всем ради того, чтобы устранить соперника. Такие мужчины действуют иначе — доказывают женщине свою любовь, предлагают ей все, чем владеют, завоевывают ее любовью и заботой, но уж точно не убивают смазливых механиков ядом.
— Слышал, Вадима убили, — сказал со вздохом Никитин, жестом приглашая Андрея следовать за ним, открывая сначала калитку, потом еще одну дверь, ведущую в расположенный прямо за забором гараж, и через него уже в дом.
Андрей, вертя головой, только диву давался, насколько же все продумано в этом хозяйстве, как все добротно и красиво сделано, как удачно совмещен сельский стиль с городским и какая чистота кругом.
— Знаю, что вам уже все доложили про меня и Людмилу. Все правда — это не сплетни. Проходите, сейчас вот только свет включу. Зима, какая-никакая, но все равно зима, рано темнеет.
Он привел следователя в большую кухню, включил свет, и Андрей в который уже раз пожалел о том, что живет в городе. Все-таки двухкомнатная квартира на восьмом этаже, пусть и на Масловке, то есть не на самой окраине, все равно тесновата и скучна. Не сравнить с размахом сельских домов, простором, масштабами, словно здесь и воздуха больше, и есть где развернуться. Конечно, в деревнях имеются и маленькие домишки, но современные дома строят все-таки многокомнатные, да и земли, как правило, много, можно и сад посадить, и огород. Андрей снова вспомнил Людмилу, ее светлые льняные волосы, нежные розовые губы, на которые он, оказывается, смотрел все то время, что находился рядом с ней. А какая у нее грудь, и это при тонкой талии! И крепкая, и стройная, ладная. Он понимал Никитина, который влюбился в нее и пожелал сделать ее хозяйкой своего дома, хозяйства, да и всей его жизни вообще.
— Где вы были одиннадцатого числа, можете вспомнить?
— Здесь, на ферме. Мои работники могут это подтвердить.
«Да уж, шаткое алиби», — подумал Лазарев. Еще бы его работники не подтвердили.