— Мне остается прибавить к вашему плану только еще одну деталь. Жакоберу не сообщайте об этих распоряжениях. Вызовите его в свой кабинет и узнайте, каким способом он намерен достичь цели. Предоставьте ему действовать со своей стороны, пока мы будем действовать с нашей.
— Слушаюсь.
Беррье вышел. Фейдо подошел к камину и, очевидно, глубоко задумался. Постучали в дверь. Вошел лакей, держа в руке серебряный поднос, на котором лежало письмо, запечатанное пятью печатями.
Начальник полиции сорвал печати, разорвал конверт и открыл письмо. В нем заключалось только две строчки и подпись. Фейдо вздрогнул.
— Ждут ответа? — спросил он.
— Словесного, ваше превосходительство.
— Скажите «да».
— Герцог де Ришелье! Чего он от меня хочет?.. «Важное дело, нетерпящее отлагательства».
Он позвонил и приказал вбежавшему лакею:
— Лошадей!
Потом сел за бюро и, быстро написав несколько строчек на очень тонком листе бумаги, сложил этот письмо так, что его можно было спрятать между двумя пальцами. Потом он раскрыл перстень на безымянном пальце левой руки, вложил бумажку внутрь перстня и закрыл его.
— Карета подана!
Фейдо взял шляпу и перчатки.
На синем фоне золотыми буквами сияла надпись: «Дажé, придворный парикмахер».
Эта вывеска красовалась над салоном, который располагался на нижнем этаже дома между улицами Сен-Рош и Сурдьер, напротив королевских конюшен.
Салон принадлежал Дажé, придворному и самому модному парикмахеру.
Быть клиентом Дажé считалось престижным. Мужчины и женщины — все стремились попасть в салон придворного парикмахера.
В тот день, когда в кабинете Фейдо де Марвиля происходили вышеописанные сцены, толпа желающих попасть в салон была больше, чем обычно, так что не все смогли там поместиться — половина людей стояла на улице. По всей видимости, они были чем-то встревожены и обеспокоены. Чувствовалось, что ими руководит не одно лишь желание поправить парик или завить себе шиньон, но и нечто иное.
В одной группе, стоявшей прямо напротив полуоткрытой двери салона, шел особенно оживленный разговор.
— Какое несчастье, милая Жереми, — говорила одна из женщин.
— Просто ужасно, — подхватила вторая.
— Говорят, что Сабина едва ли выживет…
— Да, говорят.
— У нее ужасная рана?
— Страшная!
— Кто же нанес рану?
— Вот это-то и неизвестно!
— А что говорит она сама?
— Ничего. Она не может говорить. Бедная девочка находится в самом плачевном состоянии. С тех пор как мадемуазель Кинон — знаете, известная актриса, которая ушла со сцены, — привезла сюда Сабину, молодая девушка не произнесла ни слова.
— Кто мог такое предвидеть? — спросила Урсула.