— Что за гадкий сон! Мари, расшнуруй мне платье, мне так плохо… Я…
Графиня увидела Марсьяля.
— Ах! — воскликнула она с испугом. — Где я?
— У меня, — сказал де Марвиль.
— У вас?.. Но я не знаю… — Графиня провела рукой по лбу. — Да, помню! — сказала она вдруг. — Разве комедия не кончена?
Начальник полиции движением руки приказал бригадиру удалиться, а сам обратился к графине:
— Одно из двух, — сказал он, — или вы жертва недоразумения, и в таком случае это недоразумение следует исправить, или вы недостойным образом обманываете полицию, и тогда наказание будет соответствующим. Не угодно ли вам пожаловать за мной, мы немедленно поедем к маркизу д’Аржансону. Это единственный выход из создавшегося положения.
В восемнадцатом столетии на Кладбищенской улице стояли только два дома с правой стороны, возле площади: один в пять этажей с четырьмя окнами на фасаде, другой же имел всего два этажа; в этот вечер единственное окно его первого этажа было освещено, все остальные были совершенно темны.
Пробила полночь. Дверь дома открылась, и оттуда высунулась голова. Голова трижды повернулась налево и направо, потом исчезла. Дверь беззвучно закрылась.
Эта голова с крючковатым носом принадлежала женщине лет пятидесяти. Костюм ее состоял из шерстяной юбки с толстым суконным корсажем и больше походил на мужской, чем на женский.
Заперев дверь, женщина осталась стоять в узком коридоре, в конце которого находилась лестница еще более узкая, ведущая вверх. Справа, возле первой ступени лестницы, находилась полуоткрытая дверь. Женщина толкнула эту дверь и вошла в низкий зал, освещенный большой лампой.
Посреди комнаты за столом сидел человек и ужинал с завидным аппетитом. Этому человеку могло быть на вид лет тридцать пять. Костюм говорил о том, что это зажиточный мещанин в трауре, хоть и не строгом: сюртук и панталоны были сшиты из черного сукна, жилет и чулки были серого цвета, галстук же белым — все без претензии на щегольство.
Единственную странность в этом костюме представляла узкая черная лента, надетая на шею и ниспадавшая на грудь. На ней висел пучок черных перьев индийского петуха, перевязанных красным шерстяным шнурком.
Этот человек ужинал один, но, вероятно, к столу ожидали еще и других гостей, потому что с каждой стороны стола находилось по три приготовленных, но не тронутых прибора.
Посреди стола стояла большая корзина со множеством яиц разной величины. Корзина имела семь отделений; в первом лежали белые яйца с перекрещенными полосками посередине — красной и черной; во втором отделении лежали яйца, скорлупа которых была покрыта позолотой; в третьем — со скорлупой, выкрашенной в коричневый цвет; в четвертом — яйца очень маленькие и желтые, чуть ли не с кукурузные зерна; в пятом лежали большие яйца со светло-зеленой полоской, усыпанной золотыми звездами; в шестом — с серебристой скорлупой; в седьмом — совершенно черные яйца.