Очень редко кто-то из страстных поклонников нашей королевы вознаграждался за усердие и преданность по-царски: получал доступ к телу. Счастливчика всегда можно было определить по бессмысленно-восторженному выражению лица. К чести Юлькиных мужчин следует отнести то, что никто из них никогда не распространялся о полученном наслаждении. Лишь один из них как-то посмел проронить несколько слов, после чего был пожалован смертоубийственным взглядом повелительницы, навсегда облит презрением и изгнан из свиты. Остальные усвоили урок и могли позволить себе только мечтать…
И лишь один человек не обращал на нашу героиню ни малейшего внимания. Впрочем, он ни на кого, кроме собственной персоны, внимания не обращал. Это был вызов. Достойный вызов. Юлька была счастлива как истинный боец, наконец-то встретивший настоящего соперника с твердой рукой и боевыми шрамами после скучных учебных поединков с неумелыми школярами. Противники учтиво отсалютовали друг другу шпагами и встали в исходную позицию.
Как это уже бывало в России, врагом оказался немец. Да еще какой немец! Увидев его первый раз, Юлька мечтательно прошептала про себя: «Экая славная немчура!» И тут же представила себе, как они… Впрочем, об этом позже.
Петер Лемке был высок, широкоплеч, худ и белобрыс. Над широкими плечами помещалась небольшая голова с очень короткой стрижкой. Худощавое лицо всегда хранило надменно-брезгливое выражение. Ледяные глаза и жесткие черты лица сразу вызывали желание обрядить их владельца в эсэсовскую форму, выдать монокль и хлыст, а потом с чистой совестью пристрелить. Общаться ни с кем Петер не желал категорически, друзей не заводил, жил в чисто вылизанной комнатке в общежитии один и целый день сидел в библиотеке, что позволило ему очень быстро стать круглым отличником. Но, даже получая пятерки и выслушивая похвалу от преподавателей, Лемке сохранял суровое и неприязненное выражение лица. Бедные педагоги потом только зябко поеживались после неприятных воспоминаний о встрече с этим снобом.
Понятно, что ни друзей, ни подруг у Петера не было, да и быть не могло. Даже на нашу королеву он смотрел с явной неприязнью и брезгливостью. Пару раз Юлька пыталась с ним поговорить, но Лемке — кстати, прекрасно знавший русский — сухо отвечал:
— Простите, я плохо понимаю по-русски, — разворачивался и уходил.
Юлька была раззадорена и решила проучить надменного сумрачного германского гения. Изобретательности ей было не занимать, к тому же Юлька отлично просчитала, что молодой мужчина, долго лишенный жизненно необходимого ему секса, при всем своем нордическом характере является, по сути дела, более чем легкой мишенью, поскольку «в связях, порочащих его, замечен не был» (и именно поэтому).