Глава III. Монтальво выигрывает
Повернув на Брее-страат, – тогда, так же как и теперь, самую красивую из лейденских улиц, – Монтальво остановил лошадь перед большим домом с тремя выступами под круглыми крышами, из которых средний, над главным входом, был украшен двумя окнами с балконами. Это был дом Лизбеты, оставленный ей отцом, где она должна была жить, пока ей не вздумается выйти замуж, со своей теткой Кларой ван Зиль. Солдат взял лошадь под уздцы, а Монтальво, соскочив со своего места, направился помочь даме выйти из саней. В эту минуту Лизбета вся ушла в мысли, как ей убежать, но, даже если бы она решилась на это, возникало препятствие, на которое предусмотрительный кавалер обратил ее внимание.
– Ювфроу ван Хаут, – обратился он к ней, – вы помните, что вы еще в коньках?
Действительно, в своем волнении она забыла об этом обстоятельстве, которое делало бегство невозможным. Не могла же она войти в дом, переваливаясь на вывернутых ногах, как ручной тюлень, которого рыбак Ханс привез с собой с Северного моря. Это было бы слишком смешно, и слуги рассказывали бы всему городу. Лучше уж еще некоторое время переносить общество ненавистного испанца, чем сделаться смешной, пытаясь бежать. Кроме того, если бы даже ей удалось попасть в дом прежде него, разве она могла бы захлопнуть дверь перед его носом?
– Да, – отвечала она односложно, – я позову слугу.
Тут граф в первый раз выказал чисто испанскую, исполненную достоинства, любезность:
– Не дозволяйте наемнику низкого происхождения держать в своих руках ножку, прикоснуться к которой честь для испанского идальго[10]. Я ваш слуга, – сказал он и ждал, преклонив одно колено на покрытой снегом ступеньке.
Делать было нечего, Лизбете пришлось протянуть свою ножку, с которой Монтальво осторожно и ловко снял конек.
«Снявши голову, по волосам не плачут», – подумала Лизбета, протягивая другую ногу.
В эту самую минуту кто-то приотворил дверь за ними.
– Долг… – начал Монтальво, принимаясь за второй конек.
Дверь в это время распахнулась настежь, и послышался голос Дирка ван Гоорля, говорившего довольным тоном:
– Конечно, тетя Клара, это она, и кто-то снимает с нее башмаки…
– Коньки, сеньор, коньки, – перебил его Монтальво, оглядываясь через плечо, и затем добавил шепотом, снова принимаясь за дело:
– Гм… платежом красен. Вы представите меня, не правда ли? Мне кажется, так будет удобнее для вас.