Лейденская красавица (Хаггард) - страница 238

Священник обратился к Рамиро:

– Как же обвенчать их после такого заявления? Если б она молчала, это еще было бы возможно.

– Я уже подумал о подобном затруднении, – отвечал Рамиро и сделал знак Симону и Черной Мег, которые, пройдя сзади, завязали платком рот Эльзе так, что она не могла уже говорить и только в состоянии была дышать через нос.

Она попробовала было сопротивляться, но затем смирилась и обратила умоляющий взор на Адриана, который выступил вперед и собирался что-то сказать.

– Ты помнишь, между чем должен выбирать? – тихо спросил его отец, и он отступил.

– Мне кажется, что мы можем считать ответ жениха или, по крайней мере, его молчание за согласие, – сказал монах.

– Можете, – ответил Рамиро.

После этого началось венчание. Эльзу потащили к столу. Три раза она бросалась на землю, и три раза поднимали ее, но, наконец, утомленные тяжестью ее тела, ей не препятствовали оставаться на коленях. Она так и осталась в этой позе, как осужденная, молящаяся на эшафоте. Это была сцена грубого насилия, каждая подробность которой запечатлелась в памяти Адриана. Круглая комната с каменными стенами, наполовину освещенная лампой и огнем массивного дубового очага, наполовину остававшаяся в темноте, невеста, скорее похожая на покойницу, с повязкой на бледном, измученном лице, краснолицый монах, бормочущий отвислыми губами молитвы, читая их по книге и стоя чуть не спиной к невесте, чтобы не видеть ее сопротивления, две ужасные старухи, плосколицый Симон, ухмыляющийся около очага, и, наконец, Рамиро, следящий циничным, насмешливым, торжествующим, но вместе с тем несколько тревожным взглядом своего единственного глаза за ним, Адрианом. Такова была картина. Кроме того, еще одно обстоятельство обратило на себя внимание Адриана и еще сильнее встревожило его, звук, который, как он думал в эту минуту, был слышен ему одному, отдаваясь в его голове, тихое, протяжное завывание, похожее на завывание ветра, но постепенно переходящее в рев.


– Я не согласна! – закричала Эльза


Церемония окончилась. Монаху удалось надеть кольцо на палец Эльзе, и до тех пор, пока брак не будет расторгнут законным судом, она должна считаться женой Адриана. Платок сняли, руки отпустили, физически она стала свободна, но, как она сама сознавала, в эти дни и на этой земле, где господствовало насилие, она была скована более крепкой цепью, нежели стальной, даже изготовленной самым искусным мастером.

– Поздравляю, сеньора, – обратился к ней отец Фома. – Вам было нехорошо во время церемонии, но таинство…

– Перестань насмехаться, богохульник! – крикнула за него Эльза. – Да поразит Божья месть прежде всего тебя.