Сдернув кольцо с пальца, она бросила его так, что оно покатилось по дубовому столу. После этого, отвернувшись с жестом отчаяния, она бросилась к себе в комнату.
Красное лицо отца Фомы побледнело, и желтые зубы застучали.
– Проклятье девушки, да еще в час ее венчания, не пройдет даром! – пробормотал он, крестясь. – Несчастье неминуемо, а может быть, и смерть… да, смерть, клянусь святым Фомой. И это ты заставил меня сделать такое дело, ты, галерник, каторжник!
– Я предупреждал вас, отец, еще в Гааге, – отвечал Рамиро, – рано или поздно такие вещи, – он указал на бутыль с водкой, – действуют на нервы. Хлеб и вода в течение сорока дней – вот что я вам советую, отец Фома…
Он не успел закончить своих слов, как дверь с шумом растворилась, и в комнату вбежали оба лодочника с выражением ужаса на лицах.
– Скорей, скорей! – кричали они.
– Что случилось? – завопил монах.
– Большой канал вышел из берегов. Слышите? Вода идет сюда, мельницу снесет.
Праведный Боже, это было верно! В открытую дверь доносился рев воды, тот самый шум, который Адриан слышал перед этим, и сквозь мрак виднелись пенистые гребни огромных водяных масс, стремившихся через все увеличивающуюся промоину в плотине канала на затопленную уже низменную равнину.
Отец Фома бросился к двери с отчаянным криком:
– Лодку! Лодку!
Рамиро стоял минуту, раздумывая, затем приказал:
– Приведите ювфроу. Не ты, Адриан, она скорее умрет, чем пойдет за тобой, а вы, Симон и Мег. Живее!
Симон и Мег ушли.
– Возьмите этого господина и посадите в лодку, – приказал Рамиро лодочникам, указывая на Адриана. – Держите его, если он вздумает бежать. Я сейчас приду с ювфроу. Ступайте, нельзя терять ни минуты.
Лодочники утащили Адриана, несмотря на его сопротивление.
Рамиро остался один. Времени, как он справедливо заметил, нельзя было терять, и снова он на несколько секунд глубоко задумался. Лицо его то краснело, то бледнело, наконец он принял решение: «Я неохотно делаю это, нарушая, таким образом, свой обет: но случая нельзя упустить. Она обвенчана, но впоследствии могла бы оказаться для нас большой помехой и довести нас даже до суда и галер, так как за ее богатством гонятся еще другие, – рассуждал он, весь дрожа, – заодно отделаемся от шпионов и от их свидетельств!..»
С созревшей решимостью Рамиро выскочил за дверь, запер ее снаружи железным засовом и со всех ног пустился бежать к лодке.
Верхняя дорожка уже на три фута была покрыта водой, так что он едва мог пробираться по ней. Вот, наконец, и лодка. Он вскочил в нее, и в эту минуту лодку понесла вперед на своем гребне гигантская волна. Вся плотина подалась сразу, и, переполненная дождями, снегом и притоком со стороны стекающих вод, огромная масса воды опустошающим потоком хлынула в равнину.